Жестокий уран. Как геологи в 1950 году оказались врагами народа

Дело геологов
«Дело геологов» катком прокатилось по геологической науке, на несколько лет выбив из нее ценные кадры. А все из-за урана и «врагов народа».

Сталинское «дело врачей» известно хорошо. А вот про «дело геологов» слышали немногие, хотя по степени репрессивности оно не уступало карам в отношении высших медицинских работников. 27 ученых, цвет советской геологической науки, осудили за «сокрытие ценных месторождений» при поиске урана в Красноярском крае.

Сценарий «дела геологов» был типичен для последних лет сталинского правления: в науке окопались евреи-вредители, они шпионят в пользу Запада, а их происки разоблачает одна смелая и умная женщина. В «деле врачей» это была Лидия Тимашук. В «деле геологов» — корреспондент «Правды» Анастасия Шестакова.

Доносы рудознатца Прохорова

Но вначале о самом уране, главном «виновнике» этой компании. Его стране отчаянно не хватало. Атомную бомбу в СССР создали в конце 40-х годов, а нужный для нее уран добыли в Средней Азии. Но чтобы поставить производство нового оружия на поток, одного Туя-Муюнского месторождения было недостаточно. И даже открытие урановых руд на Украине положение не спасало. Поэтому в Комитете по делам геологии в 1945 году образовали Управление по поиску радиоактивных руд, а параллельно установили большие премии за открытие урановых месторождений. Мало того, к поискам решили привлечь население — в том же 1945-м в «Правде» опубликовали обращение правительства с призывом к старателям, туристам, артельщикам, рыбакам, охотникам и даже школьникам помочь геологам с поиском нужных стране руд и минерального сырья.

Секретность при этом не страдала — народу объясняли, что в ядрах урана скрывается энергия, нужная для промышленности. Вот и старались неравнодушные граждане, искренне желая помочь народному хозяйству. Особо выделялись те, кого называли рудознатцами — краеведы-самоучки, не получившие образование, но знавшие о недрах родного края. Вот с одного такого «самородка» от сохи все и началось.

Звали его Иван Прохоров, жил он в Красноярском крае, и с юных лет работал в горных артелях. Но главным было не это, а заслуги Прохорова. Вехи его биографии внушали уважение: участник Первой мировой, попал в плен, вел там агитационную работу, бежал, участвовал в установлении советской власти, партизанил, бил Колчака, руководил продразверсткой. И параллельно искал урановые руды в родном Красноярском крае.

А в этом Прохорову активно противодействовали советские геологи, которые не хотели прислушиваться к его мнению и игнорировали рудознатца, поскольку боялись признать за ним право первооткрывателя. Именно в этом их и обвинял Прохоров, бомбардируя органы доносами и кляузами. Параллельно он без устали писал в «Правду», рассказывая, как советские ученые скрывают от народа ценные месторождения.

Находка корреспондента Шестаковой

В главной партийной газете за кляузы рудознатца ухватилась корреспондент Анастасия Шестакова — главный движущий мотор «дела геологов». Как раз вышло обращение правительства к народу о поисках урановых руд, а тут вот они — письма сибирского рудознатца о геологах-вредителях.

В 1946 году Шестакова начала свою кипучую деятельность. Она без устали моталась между Красноярском, Минусинском и Москвой, сидела в архивах, выискивая расхождения и разные мнения об одних и тех же исследованных районах. Писала статьи, они выходили в «Правде», но какое-то время геологам удавалось доказывать, что на пересказанные байки неграмотного рудознатца и неквалифицированный анализ отчетов не стоит обращать внимание.

Но Шестакова не унималась. В 1947 году она начала искать доказательства своей правоты в геологических музеях, куда поисковики сдавали найденные образцы. И вот в Минусинском музее Шестакова случайно на заднем дворе «среди почти сотни ящиков коллекций и проб, замаскированных совершенно невообразимым хламом и гадостью» (цитата из ее письма на имя главреда «Правды») находит небольшой «камень» грязно-зеленого цвета. Проходивший мимо геолог на вопрос Шестаковой, что это за камень, ответил, что, вероятно, образец урановой руды.

Это была настоящая удача! Только подумать — геологи нашли месторождение урана, вот доказательство, а в отчетах об этом ни слова. Не иначе как в Красноярском крае окопалась группа вредителей, сознательно скрывающая от страны ценнейшие богатства. Тут же на имя редактора «Правды» Поспелова полетела докладная записка, которой тот поначалу не придал особого значения. Но после того, как в 1948 году стартовала погромная кампания против генетиков, Поспелов, видимо, счел, что время для представления расследования Шестаковой высшему руководству страны пришло.

Маховик раскручивается

Уже в мае 1949 года на стол Сталину лег 22-страничный «Доклад о злонамеренном сокрытии от советского государства ценных урановых месторождений в Красноярском крае». Вот выдержка из него:

На юге Красноярского края, в Хакасско-Минусинской котловине, свила гнездо вражеская группа советских геологов, которая работает на японскую, английскую, немецкую, американскую и другие разведки. Эти геологи умышленно скрывают от правительства и народа богатые урановые месторождения, вредят и вредили все годы советской власти.

И ведь, по сути, все обвинение строилось исключительно на маленьком камешке с бумажным ярлычком, на котором была нарисована цифра 23. «Образец №23» стал главным доказательством вины «геологов-вредителей». А также десятки пухлых папок компромата, который не поленилась собрать Шестакова, при помощи полуграмотного рудознатца Ивана Прохорова, обиженного на советскую науку.

Выводы последовали незамедлительно — аресты среди геологов прокатились лавиной. В Красноярске, Томске, Новосибирске прямо из рабочих кабинетов и из квартир забирали руководителей институтов и ведущих специалистов. В Москве арестовали директора института геологических наук АН СССР академика Григорьева, профессоров и заместителей министра геологии Малышева. Самого его задерживать не стали, но вызвали «на ковер» к Сталину, после чего сняли с должности и отправили на Север. Вот как вспоминал об этой встрече сам Илья Ильич:

«Мы вас пощадили, поскольку вы по происхождению из рабочих, — медленно говорил Сталин. — Но наказали за политическую слепоту. Вы окружили себя врагами народа. А поэтому срочно решите задачу для Череповца. Выезжайте в Петрозаводск, организуйте там геологическую службу и найдите для комбината руду. Едете без возврата в Москву. А не найдёте руду – пеняйте на себя!»

Но вместо Череповца Малышев угодил на больничную койку с инфарктом. Другие фигуранты «дела геологов» пострадали не меньше — после недолгого следствия Особое совещание МГБ СССР в 1950 году всех приговорило к различным сроками заключения, вплоть до 25-летнего. Часть обвиняемых не дожила даже до объявления приговора: И. Ф. Григорьев умер в камере после допроса, Л. И. Шиманский — во время следствия. Уже в лагерях скончался в тюремной больнице профессор Ленинградского университета 80-летний ученый-геолог Яков Эдельштейн, в Норильском лагере умер главный инженер Красноярской геологоразведочной партии Наум Коган.

А где уран?

«Врагов» выявили, разоблачили и наказали, а где же то самое месторождение урана, которое они упорно скрывали, вредя стране? Обратились к кляузнику Прохорову — веди, показывай, где уран, теперь тебе никто не мешает. Прохоров указал на Майнское месторождение меди как на перспективное по урановым залежам. Его активно начали разрабатывать, нагнали туда заключенных, добыли много меди. Вот только никакого урана там даже близко не оказалось. Как и во всем Красноярском крае. Нигде никаких признаков радиоактивности.

Одновременно с разработками начали проверять все геологические отчеты прошлых лет. В обезглавленном Министерстве геологии создали особую комиссию, которая четыре года изучала поисковые рапорты по Красноярскому краю с целью обнаружения «умышленно скрытых» месторождений. Результат — ни одного случая сокрытия или нарушения правил и методов разведки. Вот так гора и родила мышь.

Тайна образца №23

После смерти Сталина оставшихся в живых геологов реабилитировали, восстановили на работе, и некоторые из них еще долго трудились на благо родины. Что же до тех, кто стал виновником возникновения «дела геологов», то из них наказали только Шестакову. И то довольно мягко — уволили из «Правды» и исключили из КПСС. Хотели привлечь к суду, но она предоставила медицинскую справку о невменяемости. Как на доносах невменяемого человека построили обвинение, в ходе которого пострадало 27 человек, так никто и не объяснил.

Осталось прояснить главную загадку этого дела про образец №23, который действительно оказался куском урановой руды, так называемым карнотитом. Каким образом он очутился в Минусинском музее, если во всем Красноярском крае урана так и не обнаружили?

Как очутился — так и осталось загадкой. А вот откуда взялся, тайной не является. Еще в конце 90-х его изучили специалисты и установили, что образец №23 идентичен урановым рудам, которые добывались на месторождении Туя-Муюн в Средней Азии. Вероятно, кто-то из сибирских геологов носил его с собой для сличения, а потом за ненадобностью выложил. Сейчас этот «камешек» находится в Музее геологии Центральной Сибири. Он является экспонатом специального хранения, и достают его только на основании запроса.

Главную «разоблачительницу» советских докторов Лидию Тимашук, как и Анастасию Шестакову, тоже наказывать не стали. А ведь она была главным героем компании против «изуверов в белых халатах» — знаменитого «дела врачей», последней массовой репрессивной кампании Сталина 👇:

Оцените статью
( Пока оценок нет )
Географ и Глобус
Добавить комментарий