Как так получилось, что в конце 1980-х имя Павлика Морозова вдруг стало нарицательным и остается таковым по сегодняшнюю пору? В отношении чересчур ответственных «сигнализирующих» граждан нередко можно услышать полупрезрительное: «То же мне нашелся, Павлик Морозов». А памятники — в советское время их было несколько десятков, а потом внезапно по стране прокатилась волна морозоненависничества, когда скульптуры Павлика разрушали, сбрасывали с пьедесталов. Почему же перестроечная пресса с удовольствием развенчала миф о первом пионере-герое, слепо приняв на веру самые сомнительные факты биографии Морозова?
На этот вопрос гораздо легче ответить, чем разгадать тайну гибели Павла. Хотя какая там тайна — почти каждый из тех, кто жил в СССР, готов хоть сейчас рассказать, как все было на самом деле, и кто убил несчастного ребенка. Но в том-то и дело, что история с убийством Морозова за 90 с лишним лет обросла таким количеством бородатых мифов, что отделить зерна правды от шелухи домыслов не представляется возможным даже самому дотошному исследователю.
Проблема достоверности
Материалов об этом резонансном деле полным-полно. Но что это за источники? По большей части художественные произведения, созданные «по мотивам». Брать их на веру неразумно, ибо, сходясь в одном (Павла Морозова убили кулаки), они расходятся в огромном количестве деталей, дат и изобилуют красочными подробностями пропагандистского толка. Источниками, хоть немного претендующими на объективность, можно считать цикл статей в «Пионерской правде» 1932 года и энциклопедические статьи в БСЭ.
А что касается главного — материалов расследования, то их нет. Они имелись — дело об убийстве под номером 374, а позже под номером Н-7825 фигурирует в редких научных статьях современности. Однако в начале 2000-х оно пропало. Казалось бы дикость, но в 2017 году журналисты «Комсомолки» обращались с официальным запросом в ГАРФ, в ГУ МВД и даже в ФСБ. Безрезультатно. Сейчас о ходе расследования можно лишь судить по изложению отдельных аспектов дела в статьях о Морозове, да в музее Павла в его родной Герасимовке сохранились ксерокопии материалов.
Здесь важно вот что. Дата рождения, факт гибели от ножевых ранений в лесу близ родной деревни — это единственное, что можно достоверно сказать о Павлике Морозове. Все остальные события его жизни — был ли он пионером, доносил ли на отца, боролся ли с кулаками, кем и даже когда был убит — остаются предметом научных споров и пропагандистских манипуляций.
Поэтому изложенные ниже версии гибели подростка являются предположительными (включая каноническую) и никак не могут претендовать на истину. У каждой из них есть авторы, сильные и слабые стороны, доказательства и несостыковки. Начнем с общеизвестной.
Версия 1. Официальная
Ее синопсис таков. Павел Морозов — старший из четырех детей председателя сельсовета деревни Герасимовки Трофима Морозова и Татьяны Байдаковой. Будучи пионером и сознательным гражданином, он написал донос (дал показания) на своего отца, который незаконно помогал легализоваться ссыльным. А потом донес на местных кулаков, укрывавших зерно от государства. Отца посадили, у кулаков изъяли зерно. Они не простили этот поступок Павлу, подстерегли его с братом Федей в лесу и зарезали.
На скамье подсудимых оказались пятеро: дед Павлика Сергей Морозов, его бабка Ксения Морозова, двоюродный брат Данила Морозов и два кулака — Арсений Кулуканов и Арсений Силин. Последнего по результатам суда оправдали, а остальных приговорили к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу.
Такова краткая выжимка из официальной версии. На что она опирается? Разумеется, на уголовное дело, которое возбудили сразу после обнаружения тел детей. Расследование шло полтора месяца и с полным нарушением всех процессуальных норм. То есть экспертизы не было (Павлика и Федю похоронили до прибытия следователя из Тавды), обыски у подозреваемых делались без понятых и протоколов, отпечатки с улик не снимались, следственные эксперименты не проводились, а пересказанные жителями Герасимовки слухи приобщались к материалам дела на тех же основаниях, что и показания свидетелей.
Главное, на чем строилось обвинение: факт нахождения окровавленной одежды в доме деда Сергея Морозова и ножа с пятнами крови за иконой. Ну и основное — показания подозреваемых. Кстати, а как так получилось, что следствие сразу вышло на нужных людей? Наводку на них дала мама Павлика Татьяна Морозова, пояснив следствию, что на сына «были сердиты» Ксения и Сергей Морозовы. Протокол опроса Татьяны датирован 6 сентября, а уже на следующий день 19-летний Данила Морозов дал признательные показания.
Казалось бы, дело раскрыто, но нет. Его почему-то расследуют два с половиной месяца, меняя следователей ОГПУ через каждые две-три недели. Что характерно, среди показаний подозреваемых нет ни слова про само преступление. Все очные ставки сводятся к рассказу о том, что старшие Морозовы обсуждали друг с другом какой же отвратительный мальчишка этот Павлик — взял и выдал коммунистам лошадь и ружье, которые прятал его родственник Арсений Кулуканов (он был дядей Павлика).
А дальше следователь вольным стилем, от себя, живописует как Морозовы взяли кухонный нож и пошли убивать детей. Причем это не привычный допрос, когда со слов подозреваемого пишет следователь, используя личное местоимение первого лица («я пошел», «я взял»). Это чистой воды беллетристика с художественными вставками («на деревню опустились ранние сумерки, поэтому Морозовы решили отложить расправу над мальчиком на следующий день. Он выдался ясным и солнечным, и бабка Ксения Морозова решила позвать внучат в лес по ягоды»).
С самим убийством бардак полный. 19-летний Данила Морозов впутывает в него то своего дядю Арсения Кулуканова, то двоюродного брата Ефрема Шатракова, то деда Сергея. Кто кого убивал — непонятно. Первоначально Данила тыкал ножиком в Павлика, а Кулуканов (70-летний старик, на минуточку) погнался за 9-летним Федей, настиг его и убил в 30 метрах от Павлика. Потом подозреваемый изменил показания, и оказалось, что старшего Морозова убил дед Сергей, а Данила зарезал убежавшего Федю.
Но это полдела. На суде почти все подозреваемые отказались от своих показаний. Сам судебный процесс довольно подробно описан в «Пионерской правде». Если вычленить из него патетику и пропаганду, то получается вот что. Ксения Морозова говорила о событиях, предшествующих убийству — о процессе над отцом Павлика, о конфликтах с самим мальчиком, о краже какого-то хлеба, но ни слова не сказала о самом преступлении. Ее муж Сергей Морозов неожиданно отказался от сделанного на следствии признания в убийстве. Арсений Кулуканов настаивал на своей невиновности, как и Арсений Силин. Единственный, кто полностью признал свою вину на суде — Данил Морозов.
Это только малая часть фактологических несостыковок в официальной версии убийства Павла и Федора Морозовых. А ведь еще есть такое понятие, как здравый смысл. Убивать 13-летнего подростка за то, что он сдал своего отца или донес на кулаков — зачем? Ладно, пусть это будет месть. Но почему к ней подготовились и провели ее так плохо — вовлекли в замысел кучу народа, не уничтожили улики, не избавились от тел, наконец?
Впрочем, эти вопросы к делу относятся опосредованно. Но их возникает еще больше при знакомстве с другой версией убийства Павла, которую опубликовал в 1987 году писатель Юрий Дружников в книге «Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова». Именно благодаря этому произведению и поднялась в советской прессе оголтелая компания по очернению подростка.
Версия 2. Неожиданная
Дружников действительно проделал большую работу — лично побеседовал со многими участниками и свидетелями событий (с матерью Павла, его родным и двоюродным братом, учительницей, сотрудником ОГПУ, который вел дело). Не будем здесь останавливаться на личности подростка, которая вырисовывается усилиями писателя — это тема отдельного разговора. Остановимся на выводе Дружникова относительно убийства. Писатель утверждает, что преступление совершили совсем не те люди, которых осудили и расстреляли.
По мнению Дружникова, убийство Морозова и его брата совершили сотрудники ОГПУ в заведомо пропагандистских целях — чтобы демонизировать образ кулаков на селе и тем самым развязать руки в борьбе с противниками коллективизации. Главное доказательство — протокол опроса милицейского добровольца Ивана Потупчика. Это 20-летний двоюродный брат Павлика, бедняк, бывший батрак и соратник подростка в борьбе с кулаками.
В тексте нет ничего интересного — Потупчик рассказывает, что убийство Морозова было совершено «с политической точки, так как Морозов Павел был пионером и активистом». Главное тут дата — 4 сентября 1932 года. И в то же время протокол «подъема трупов» (так именуется в деле документ об осмотре тел) датируется 6 сентября. Таким образом, пишет Дружников, следователь ОГПУ еще до официального возбуждения уголовного дела прибыл в Герасимовку и опросил первого свидетеля — то есть чекисты знали об убийстве детей еще до обнаружения их тел.
По версии писателя, некий «исполнитель» из ОГПУ 3 сентября выследил отправившихся в лес детей и заколол их винтовкой, не слезая с лошади. На следующий день он привлек Ваню Потупчика и составил тот самый протокол. А 6 сентября трупы находят, в деревне появляется следователь и первым делом идет проводить обыски у ничего не подозревающих Морозова, Силина и Кулуканова.
Главный минус этой версии — отсутствие фотографии или скана ключевого протокола от 4 сентября. Дружников даже не объясняет его происхождение, он лишь пишет: «Загадочный документ, обнаруженный нами». И вообще, в его книге куда больше материала, направленного на разоблачение мифа о пионере-герое Павлике Морозове, чем расследования обстоятельств его гибели.
Версия 3. Деревенская
Ну и третья версия. У неё нет доказательной базы, а всего лишь предположения. Но эта гипотеза заслуживает внимания хотя бы потому, что высказывалась жителями Герасимовки (и до сих пор является основной для них).
С детьми могли расправиться сосланные на Урал преступники. В Герасимовке было много ссыльных со всей страны. Иногда они убегали в лес и жили там тайно, надеясь неизвестно на что. Периодически эти люди крали у деревенских скот — есть-то хочется. Скорее всего мальчики наткнулись на живших где-то в землянке раскулаченных крестьян-переселенцев. Боясь, что дети их выдадут, они и схватились за ножи.
Вот такие три разные версии, каждая из которых живет своей жизнью. Считать какую-нибудь из них единственно верной нельзя даже при всем уважении к официальному следствию. Да и надо ли? Павел Морозов — не герой и не предатель, он всего лишь жертва безумного времени. Мир его праху.
Мама Павлика Татьяна Морозова умерла в 1983 году. А ее мнение кто-то спрашивал, ведь кому как ни матери можно верить в этом запутанном деле? Да и вообще, как сложилась судьба близких родственников Павлика — мамы и двух родных братьев? Интересно сложилась. В ней нашлось место репрессиям, равнодушию, ненависти, гордыне. Об этом — в следующей части материала про Павлика Морозова.
