Говорят, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. И если со вторым все понятно, то вот про суму, вернее, про бремя нищего, можно было бы и поспорить. А все дело в том, что в России до революции нищенство было настоящим бизнесом, позволяющим если не хорошо, то вполне сносно зарабатывать.
В XIX веке оно приняло большой размах. В крупных городах невозможно было попасть на службу в церковь чтобы не преодолеть “полосу препятствий”, состоявшую из молящих, просящих, рыдающих, безумно хохочущих, сирых, убогих, калек и погорельцев всех мастей. К горожанину протягивали руки, хватали за полу кафтана, норовили заглянуть в лицо страдальческим взором. Цель была одна – получить хоть какое-то подаяние. Практически всегда эти усилия приносили цель – любой обыватель не жалел, кто несколько медяков, а кто и пару серебряных. Ведь подать нищему и убогому – это было богоугодное дело и грехом считалось оставить просящего без подаяния.
Откуда появились нищие?
Нищий с сумой был неотъемлемым символом городского (да и сельского тоже) быта. Казалось, так было всегда еще с самых древних времен. Но нет, традиции нищенства зародились на Руси со времен принятия христианства.
А когда на славянской земле царило язычество, у людей даже не было такого понятия как побирательство. Никому и в голову не могло прийти, что нищим и калекам надо подавать на пропитание. Конечно, даже в самые древние времена были и старые, и немощные, и калеки с убогими, которые по разным причинам не могли заработать себе на пропитание традиционными видами труда. Но те, кто не могли трудиться, либо умирали, либо шли в услужение к своим более успешным землякам. Если человек не мог физически работать, он мог, например, нянчить детей или сторожить двор.
Все изменилось с введением христианства. Христианское милосердие постепенно ставилось во главу угла – нищие и немощные были “сынами божьими” и по нормам христианской морали такому человеку надо было помочь – монетой или куском хлеба. Благодаря этому постепенно, год за годом, столетие за столетием, на улицах крупных поселений стали появляться орды как и настоящих калек, так и хитрых симулянтов, которые только и могли, что завывать на разные лады: “подайте, Христа ради”. Побирались они везде – на улицах, в торговых лавках, под окнами богатых домов и, конечно, на паперти храмов.
Как с ними боролись?
Русские цари неоднократно пытались обуздать эпидемию нищенства в стране. Первым за побирушек взялся Петр I. Он издал указ, запрещающий подавать и принимать милостыню. Подающего ждал солидный штраф, а просящего немедленно выдворяли из столицы и отсылали куда подальше. В качестве альтернативы государь открыл множество богаделен, где убогих кормили и поили, а также предоставляли кров. По вполне понятным причинам инициатива Петра провалилась – нищие и побирушки предпочитали рисковать жизнью и просить милостыню, нежели умерать в четырех стенах на голодном пайке.
Пытался прекратить позорное занятие и Николай I. Он даже создал специальный комитет, который занимался некой сортировкой всех пойманных на улицах сирых и убогих. Если человек был реальным инвалидом, то его помещали в лечебницу, а профессиональных нищих без разговоров отправляли в Сибирь валить лес. Но и этому царю сократить количество нищих на улицах не удалось – год от года их становилось все больше и больше.
Особенный всплеск количества нищих произошел в 1861 году, когда было отменено крепостное право. Треть крестьян России, которые до этого были на положении рабов – без денег, без земли и зачастую без крова, враз получили свободу. Но эта свобода ничего им не дала. Самого главного – земли – у крестьян не было. Десятки тысяч свободных, но нищих людей хлынули в города в поисках лучшей жизни. Лишь только некоторые из них смогли приспособиться к новым условиям, а большинство же пополнило армию нищих, и без того не маленькую. Историки до сих пор не могут точно определить сколько было в то время нищих на просторах России. Звучат цифры от нескольких сот тысяч до двух миллионов человек.
“Профессии” нищих
Весь нищенствующий народ делился на группы по своей специализации. Среди них не было особой конкуренции, ведь каждая профессиональная группа имела свои места “охоты” на сердобольных граждан.
Самой престижной считалась профессия богомола. Это были те побирушки, которые ошивались около храмов. При наличии некоторого таланта деньги этой категории нищих доставались сравнительно легко. Но и внутри группы существовала очень плотная конкуренция и пробиться чужаку в “богомолы” было довольно сложно.
Количество нищих около храмов было столь велико, что у артелей “богомолов” имелся даже график “работы”. Например, если ты просил милостыню на заутренней службе, то к вечерне около храма тебя быть не должно. За нарушение нещадно били морды и даже калечили.
Менее денежной, но все равно несложной была работа могильщиков. Так называли нищих, которые ошивались на кладбищах. При появлении “карася” (так на их сленге именовался покойник) толпа страждущих бросалась к безутешным родственникам, стеная во всю глотку и демонстрируя липовые и настоящие увечья. Тут, конечно, был важен психологический расчет – растерянные и убитые горем люди всегда подавали больше и охотнее, нежели в других местах и в иных ситуациях.
Заметно ниже котировались погорельцы. Эти прохиндеи побирались везде, где только можно, изображая жертв внезапного пожара. От пожаров на Руси не был застрахован никто, поэтому таким бродягам подавали довольно охотно. Особенно если погорельцев изображало целое семейство – с обязательно убитой горем женой и перемазанными сажей детишками.
Были среди нищих и переселенцы. У этих легенда всегда была одна – на родине случился голод или очередной мор, дом пришлось покинуть, на работу устроится не получается, подайте, Христа ради. Легенда у “переселенцев” была так себе, да и подавали им не слишком охотно. Поэтому они часто промышляли артелями, а всю милостыню делили между собой либо поровну, либо по праву сильного.
Особой кастой были калеки. Мнимые и настоящие, на улицах городов их было великое множество. Наряду с реальными инвалидами, милостыню просили и откровенные симулянты, которые использовали разнообразные хитрости, чтобы разжалобить доверчивых граждан. В ход шло всё – начиная от костылей и поджатых под себя ног и заканчивая кусками свежего мяса, которые привязывались к телу, прикрывали одеждой и с успехом имитировали ранения, полученные на очередной войне.
К высшей нищенской касте относились странники. Это были те люди, которые побывали (или делали вид что побывали) в Святых местах – в Иерусалиме, на горе Афон и у прочих святынь. В черной одежде, с обязательным посохом в руках, они вызывали религиозный трепет у обывателей. По понятным причинам таким нищим подавали очень охотно. Но быть странником означало иметь хорошо подвешенный язык, чтобы суметь рассказать какие-либо подробности о Святых местах.
Умение связно излагать свои мысли и богатая фантазия также требовались сочинителям. Эти люди не опускались до простого побирательства на улицах с протянутой рукой. Они работали по особому сценарию. Как правило, такие нищие отличались опрятной (насколько это было возможно) одеждой и привлекательным внешним видом. Они заходили в купеческие лавки и напрямую обращались там к хозяину или к благородным дамам. А дальше в ход шла история, в которой сочинитель коротко, но красочно рассказывал как он, благородный человек, так низко пал и какие жизненные обстоятельства заставили его просить помощи.
Расчет тут был не на религиозные чувства, а на простое человеческое сострадание. Поэтому и истории всегда выбирались под стать тому, у кого просилась помощь. Для одиноких богатых дам это был рассказ о неразделенной любви, а для купцов – о разорившемся предпринимателе. Но какую бы историю ни придумывали такие сочинители, подавали им очень охотно и много.
