Даже сейчас о ней предпочитают не распространяться, а когда она случилась, на всю информацию был наложен строжайший запрет. Как и на все инциденты, аварии и катастрофы, связанные с ядерной программой Советского Союза. И если про Чернобыль, испытания ядерной бомбы на Тоцком полигоне, взрыв на химическом комбинате “Маяк” знает большинство людей, то вот об аварии, произошедшей в бухте Чажма на Дальнем Востоке 10 августа 1985 года, известно очень немногим.
Плановая работа
Дальний Восток. Японское море, залив Стрелок, бухта Чажма. 35 километров по прямой до Владивостока, 46 до Находки. Административно – это закрытое административно-территориальное образование Фокино и здесь располагалась одна из баз Тихоокеанского флота. А непосредственно в самой бухте находился обычный судоремонтный завод и небольшой поселок Шкотово–22.
Именно сюда, на пирс №2, и зашла подлодка К–431 проекта 675 (с крылатыми ракетами на борту). Ей предстояла плановая перезарядка активных зон двух ядерных реакторов. Обычная рутинная работа, если ее производить точно по регламенту с соблюдением всех мер безопасности. И обязательно силами специалистов береговой технической базы. Но непонятно по каким причинам именно на К–431 работу по перезарядке проводила перегрузочная команда, то есть прибрежные моряки–техники.
Тем не менее замена прошла успешно и 9 августа работу завершили. Но сразу по ее окончанию техники заметили, что крышка реактора легла неплотно и начала пропускать теплоноситель. Причиной оказался забытый под прокладкой огарок электрода. Но это выяснило следствие, а в тот момент инженерная служба приняла решение переустановить крышку, то есть просто поднять и опустить ее на место, попутно устранив причину неплотного прилегания.
Непослушный катер
В субботу 10 августа крышку начали переустанавливать. Делали это в спешке (на моряков давили сроки ремонта) и для подъема стали использовать кран плавучей мастерской, а не штатные береговые подъемники. Со всеми мерами предосторожности сняли крепления и кран начал осторожный подъем крышки реактора.
В это время на скорости в 12 узлов мимо проходил катер–торпедолов, который игнорировал все предупреждения и сигналы об ограничениях скорости. Хоть катер и пронесся на отдалении от пирса, но своим стремительным ходом он поднял хорошую волну. Волна ударила в подлодку, ее качнуло. Качнулся и кран плавучей мастерской, поднимавший крышку реактора. В результате чего она была поднята на недопустимую высоту, перекосилась и потянула за собой компенсирующую решетку реактора и поглотители. Началась самопроизвольная ядерная реакция деления урана, и реактор вышел на пусковой режим. Это вызвало тепловой взрыв большой силы с уровнем радиации в эпицентре около 90 тысяч рентген в час. Многотонная крышка реактора была отброшена, а находящиеся в реакторном отсеке 8 офицеров и 2 матроса погибли мгновенно — фактически их расщепило на молекулы. На подводной лодке начался пожар с мощными выбросами радиоактивных газов и пара. Прочный корпус субмарины треснул и в нее стала поступать вода.
Секретность важнее
Тушением возникшего пожара занимались неподготовленные люди – сотрудники судоремонтного завода и экипаж стоявшей рядом лодки К–42 “Ростовский комсомолец”. Никто тогда не понимал всю опасность происходящего, поэтому тушение происходило в непосредственно рядом с лодкой подручными средствами. Лишь через 3 часа прибыли специалисты аварийной флотской команды и замерив уровень радиации, приказали тушить лодку на максимально возможном расстоянии. Основной очаг возгорания потушили в этот же день. Но, судя по всему, командование больше интересовала защита информации, чем судьба зараженных людей. По решению руководства части в близлежащем поселке Шкотово–22 была полностью отключена вся телефонная связь. Жителям никто и не думал рассказывать о подлинных последствиях взрыва, поэтому многие из них получили дозы радиации.
Серьезно пострадавших тогда отправили в госпиталь, но дозу радиации успело получить 290 человек, у 10 из них зафиксировали острую лучевую болезнь, у 39 – лучевую реакцию. Тогда всех удалось спасти, но уже к 1990 году число официально выявленных пострадавших превысило 900 человек.
Лодку К–461 признали непригодной для дальнейшей эксплуатации и отбуксировали на долговременное хранение в бухту Павловского. Туда же отправилась и лодка “Ростовский комсомолец”, стоявшая у соседнего пирса и получившая приличную дозу радиации.
За 9 месяцев до Чернобыля
По своему характеру взрыв на К–431 был похож на случившуюся спустя 9 месяцев аварию на Чернобыльской АЭС – и в том и другом случае произошел выброс активной зоны реактора в окружающую среду. Но в Чажме все же ситуация была намного полегче: реактор был маломощным, а топливо относительно свежим, без продуктов распада урана, которые значительно затрудняют ликвидацию последствий.
Тем не менее заражение в Чажме оказалось значительным. В непосредственной близости от эпицентра взрыва все штатные дозиметры еще долго зашкаливали. Ликвидация последствий началась сразу после тушения пожара, в ней принимало участие около 2000 человек. Ликвидаторы вычищали зараженную территорию от обломков и радиоактивной пыли, а с чем не удавалось справиться вручную, то применяли бульдозеры – срезали грунт и отвозили его в могильник. Радиационная обстановка на месте аварии нормализовалась только спустя 7 месяцев.
Виновных в инциденте не наказали, все они тогда погибли. Информацию надолго засекретили, и даже когда гриф “секретно” был снят, о случившемся предпочитали не распространяться. Авария в бухте Чажма и по сей день остается самой малоизвестной ядерной аварией СССР.
