Первое, что поражает – язык. Они употребляют слова, которые в России можно встретить не очень часто. «Хошь», «знашь», «понимашь» вместо хочешь, знаешь и понимаешь. «Пуще» вместо сильнее, «могёть» вместо может и «изба» вместо дома. Постепенно начинаешь привыкать к этим «сколь», «евошный», «туде-сюду» и «подле», но плавный, словно широкая медленная река, говор не перестает удивлять.
Удивляет также внешний вид – яркие рубахи, подпоясанные немудреным пояском, обязательно навыпуск поверх вполне современных джинсов, нарядные сарафаны до земли, босые дети в холщовых рубахах. Повсюду колоритная натура, словно из фильма про быт русского крестьянства. Но это не актеры и не историческая реконструкция. Это община старообрядцев в Боливии, самая большая из всех в Южной Америке, в которой живет около 2000 человек.
Прочь с родной земли
Латиноамериканские старообрядцы – потомки тех, кто спасался в XVIII–XIX веках от церковных гонений. Сначала они компактно расселялись по Сибири и Дальнему Востоку, а когда туда пришла советская власть с ее коллективизацией, были вынуждены переселиться в Китай, в основном в Маньчжурию. Старообрядцы создали там крепкие хозяйства и жили исключительно ими, но когда в 1949 году к власти в Китае пришли коммунисты, пришлось покидать и эти места.
В поисках нового убежища носители культуры старой Руси сначала оказались в Гонконге, а потом широким веером расселились по всему миру. Часть их уехала в Австралию и Новую Зеландию, часть в Северную Америку, а многие предпочли Бразилию.
Однако там у старообрядцев жизнь не сложилась – климат неподходящий, жара сильная, урожаи маленькие. Поэтому они покинули Бразилию и компактно расселились в соседних странах – Боливии, Уругвае и Перу. Боливийская община – самая крепкая и большая.
По своим законам
К южноамериканской жизни русские приспособились довольно быстро. Правительство Боливии выделило им земли вдали от промышленных городов, на которой старообрядцы стали заниматься тем, что испокон веков могли и умели – земледелием и скотоводством. Они выращивают рис, кукурузу, бананы, сою, ананасы и подсолнухи – такой вот несочетаемый, на первый взгляд, набор. Живут в тихих деревнях, отстающих друг от друга на пяток километров.
Как живут? А по своим старым церковным законам, которые прописаны в толстых книгах на старославянском языке. Алкоголь под запретом, мирские развлечения типа телевизора и интернета – тоже. В семье положено иметь столько детей, сколько «Бог пошлет», поэтому семьи очень многочисленны – по 5–7 отпрысков. Рожают здесь же, при помощи бабок–повитух. Если случай особенно сложный, то едут в городскую больницу.
А вообще связь с остальным миром у боливийских старообрядцев хоть и регулярная, но довольно непрочная. Они периодически выезжают в город, чтобы закупиться там необходимыми продуктами, которые не вырастишь у себя, контактируют с властями, покупают сельскохозяйственную технику. И на этом, пожалуй, все. Остальное имеется в колонии, и нужды ездить по стране особой нет.
Браки с боливийцами не то, что под запретом, а не приветствуются. Допустим, захотела девка (именно «девка» – так правильно) замуж за потомка индейцев – да на здоровье! Только он должен жить в колонии, сменить веру, выучить язык и полностью соблюдать христианские традиции, включая чтение книг на старославянском языке. Кто же это сможет? Вот поэтому смешанные браки чрезвычайно редки.
Как же в таком случае им удается не скатиться в межродственные отношения? А вот с этим у староверов строго. Мало того, родственные, так еще и браки с дальними родичами (до восьмого колена) под категорическим запретом. Молодые старообрядцы находят себе пару в других колониях по всему Новому Свету. Благо, их хватает – и в Аргентине, и в американском Орегоне и даже на Аляске, не говоря уж про соседние Уругвай и Перу.
Дети, родившиеся в браке до семи лет, воспитываются в деревнях по домам. Родители обучают их русскому языку: мамы рассказывают старинные русские сказки, а папы осваивают грамоту по церковнославянским книгам. После семи лет ребятишки начинают ходить в обычную школу, где преподавание ведется на испанском языке. Параллельно с этим углубленно учится и русский язык. Хотя особой нужды в этом нет – в общине все прекрасно говорят по-русски, и испанскую речь в деревнях встретишь нечасто.
Интернету – нет. Но не всегда
Имена у боливийских старообрядцев часто греческие – Афанасий, Кузьма, Василиса, Прасковея, Дионисий, Евлампия… И они не только у стариков и людей среднего возраста, а и у молодежи тоже. Они, кстати, вовсе не рвутся из старообрядческой «клетки» в открытый мир, а живут, заводят семьи и работают там, где родились.
Правда, старикам часто приходится объяснять молодым смысл некоторых запретов – например, почему нельзя пить алкоголь, пользоваться интернетом и зачем учить испанский язык, если на нем никто не разговаривает? Зачем молиться с трех до шести утра каждый день, зачем поститься и креститься, к чему все эти сложные религиозные ритуалы? Вопросов много, но пока старшим удается отвечать на них.
Кстати, о запретах. Не стоит думать, что русские старообрядцы в Боливии живут как в медвежьем углу. Хоть интернет и телевизоры под запретом, у некоторых есть маленькие переносные ТВ-тюнеры, которые главы семейств смотрят втайне от старейшин. Да и в мобильных телефонах интернет имеется. Другое дело, владеют ими не все. И не сказать, чтобы старообрядцы испытывали от этого какой-то дискомфорт – жизнь без телевизора и ежедневного потока новостей для всех уже стала привычна. Ну если не было отродясь в семье телевизора и интернета, чего же сожалеть об их отсутствии?
Да и с алкоголем все тоже не так строго. Жители общины варят бражку – исконно русский напиток, не прочь они и пива выпить. Разумеется, и речи нет ни о каком повальном пьянстве, его не может быть в принципе.
Счастье в мелочах
Хорошо они живут или плохо? Гораздо лучше многих боливийцев. Если брать материальную сторону, то старообрядцы – богатые люди. Ежегодно они продают государству урожай и мясо, на вырученные деньги покупают современную технику – комбайны, всякие веялки и поливалки. Да и на личные нужды остается – во всяком случае дорогие джипы по 40–60 тысяч долларов не редкость в семье. При этом тратить деньги особо некуда – жизнь без излишеств не подразумевает больших расходов.
Много еще можно рассказать про жизнь этих удивительных людей с открытыми лицами и лучистыми глазами. Например, про то, как они приезжали в Россию на разведку, чтобы потом вернуться на родину уже навсегда. Про их самобытные, песни и праздники, про русский язык, на котором говорят все, а пишут единицы… Но формат одной статьи, к сожалению, не позволит это сделать.
В заключение хочется сказать вот что. В обществе принято думать, что любые ортодоксальные верующие – люди непонятные, сами в себе и очень странные. Но что касается старообрядцев, то они свои, такие же как мы – обычные люди. Ничем не хуже и не лучше нас. Просто со своими устоями, традициями и законами, которые стараются не выпячивать наружу.
И да, любому репортеру или корреспонденту старообрядцы всегда расскажут о своей жизни так, как должно быть, а не так, как есть на самом деле. А вот настоящую жизнь носителей старой русской культуры не знает никто. Но ее точно нельзя назвать несчастной – уж больно много искренних улыбок на фотографиях…
Автор фотографий — Максим Лемос, сайт https://ru-ar.ru
Однако по количеству счастья с русскими старообрядцами в Южной Америке могут посоперничать индейцы племени пираха, которые живут не так, как остальной мир, совершенно не подозревая об этом 👇:
