К книгам Валентина Саввича следовало бы запретить прикасаться до того, как получено профессиональное историческое образование с дипломом. Потому как произведения Пикуля носят совершенно субъективный характер, и писатель не гнушается искажать исторические факты в угоду динамике повествования.
И если бы только один Пикуль. Благодаря Александру Дюма и Просперу Мериме мы совершенно точно знаем, что Варфоломеевскую ночь организовала королева-мать Екатерина Медичи и ее соратник Герцог де Гиз дабы полностью истребить гугенотов. Для миллионов читателей Дюма такое толкование событий — почти аксиома.
Но вот у историков, изучающих эпоху религиозных войн Франции, совсем другая версия Варфоломеевской ночи. Да, резня была, но не только гугенотов, а и католиков тоже. И вообще, то, что творилось на улицах Парижа в ночь на 24 августа 1572 года нельзя назвать результатом спланированного заговора. Скорее, это была цепная реакция простых парижан на первые акты публичного насилия. Впрочем, по порядку.
Гражданская война
Итак, что знает рядовой читатель Дюма о событиях Варфоломеевской ночи? Королева-мать Екатерина Медичи, дабы примирить католиков и протестантов (гугенотов) организует свадьбу своей дочери Маргариты («королевы Марго») и Генриха Наваррского, убежденного гугенота. На свадьбу в Париж съезжается вся протестантская знать Франции, и пока она предается веселью, коварная Екатерина вынашивает план расправиться с гугенотской верхушкой. Для этого она привлекает на свою сторону обаятельного злодея герцога де Гиза, тот организует техническую сторону дела. И вот, когда августовской ночью 1572 года тяжело бьет колокол Сен-Жерменской церкви, из домов выходят оповещенные заранее рядовые католики, которые учиняют на улицах Парижа вакханалию насилия. Гибнут тысячи гугенотов, воды реки Сены окрашиваются в красный цвет и к утру протестанты оказываются поверженными вместе со своими лидерами.
Кажется все логичным: дьявольский план королевы-матери, которая ради истребления гугенотов решает пожертвовать счастьем дочери, выдав замуж ее за нелюбимого и ненавистного (Маргарита была истовой католичкой) человека. Ну а сами гугеноты в изложении Дюма предстают этакими кроткими овечками, невинно пострадавшими за свою веру от твердолобых католических фанатиков.
Так, да не так. На самом деле религиозные войны Франции были полноценной гражданской войной, где вероисповедание служило лишь опознавательным знаком «свой — чужой». Протестанты-гугеноты вовсе не сражались за право служить Богу так, как хотели. Они собирались ни много ни мало, а подчинить своей воле короля, провести в стране церковную реформу, разгромить католические церкви, повыбрасывать из них всех «идолов» (так протестанты называли иконы и статуи святых) и установить правильную, с их точки зрения, веру. Для этого они были готовы воевать, и делали это вполне успешно — к моменту описываемых событий юг и запад Франции уверенно контролировался гугенотами.
Католики (центральная власть) тоже были не промах, сдаваться не собирались, поэтому воевать Франция могла до бесконечности, ибо у каждой из сторон имелись союзники в Европе. Вот поэтому вопрос пусть хрупкого, но мира был как никогда актуален. Инициатором его заключения как раз и была королева-мать Екатерина Медичи, которая фактически правила страной вместо своего слабовольного сына Карла IX.
Свадьба как приманка
Мир заключили, а чтобы его закрепить, Медичи решила организовать межконфессиональный брак католички-дочери Марго с гугенотом Генрихом, королем маленькой Наварры, которую без лупы на карте Европы было трудно найти. Никакого плана убивать Генриха у королевы-матери не было. Это у Дюма король Наварры предстает фигурой значительной, чуть ли не гугенотским вождем. На самом же деле он был просто одним из знатных протестантов с властью и деньгами, но не правом решающего голоса.
А вот кто его имел, так это адмирал Гаспар де Колиньи, фактический лидер гугенотов. Но и его заманивать в Париж свадьбой Марго и Генриха не было необходимости, так как по условиям Сен-Жерменского мирного договора Колиньи вошел в Королевский Совет (кабинет министров).
И вот тут прежде казавшаяся незыблемой логика повествования Александра Дюма дает трещину. Судите сами: мирный договор был заключен по инициативе Екатерины Медичи. В стране закончилась уже третья по счету религиозная война, наступил хрупкий, но мир. И тут главная миротворица Франции берет и организует Варфоломеевскую ночь. Зачем, чтобы разжечь четвертую религиозную войну? Ведь не все два миллиона человек (столько было гугенотов во Франции) съехались в Париж на празднование свадьбы Генриха и Марго. Их всего-то было в столице не больше пяти тысяч, к чему их резать, что этот даст, кроме нового витка конфликта?
Не помышляла королева-мать ни о какой массовой резне, ей она была не нужна. Но и обелять Екатерину Медичи тоже не стоит, так как ее действия косвенно и спровоцировали Варфоломеевскую ночь.
Хроника резни
События развивались так. 18 августа состоялась свадьба Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Обычно празднества продолжались пять дней, и 23-го числа приехавшие на торжество гугеноты должны были начать покидать Париж. Но тут 22 августа происходит покушение на их лидера адмирала Гаспара де Колиньи. В него стреляет из аркебузы неизвестный, но лишь ранит в руку. Уже через несколько часов после выстрела личность несостоявшегося убийцы установлена — невероятная скорость средневекового сыска. Злодеем оказывается Шарль де Лувьер, вассал герцога де Гиза — молодого и яркого лидера католиков.
Для гугенотов все ясно. Покушение на Колиньи организовал герцог де Гиз, у которого были личные счеты с адмиралом: считалось, что именно Колиньи подослал убийцу к Франсуа де Гизу, отцу Генриха. Соратники собрались у ложа Колиньи, там же появился и Карл IX. Вожди протестантов в ультимативной форме потребовали от короля, чтобы он, гарантировавший гугенотам безопасность, немедленно покарал виновных, а иначе они сами свершат правосудие силой оружия.
Карл, во всех серьезных решениях полагавшийся на мать, и в этот раз обратился к ней — что делать? И в самом деле — что? Пойти на поводу у гугенотов и предъявить обвинение де Гизу означало потерять могущественного союзника и ополчить против себя самых преданных католиков. Вариант оставить все как есть приводил к новой войне. Поэтому Медичи приняла решение провести превентивную акцию: арестовать верхушку гугенотской аристократии и тем самым избежать войны.
Но вместо ареста случилась резня. Первым убили Гаспара де Колиньи и навряд ли это сделали по прямому наущению королевы. Просто исполнять ее приказ отправились дворяне из свиты де Гиза, которые не стали церемониться с адмиралом, а закололи его кинжалом. А дальше непонятно. Есть версия, что группа агрессивно настроенных католиков, узнав об убийстве де Колиньи, отправилась резать прочих гугенотов. А там и набожные парижане подключились, решив поубивать «еретиков» во славу божью.
Не план и не заговор
Вот так и произошла Варфоломеевская ночь. То, что она была спланирована — выдумка Дюма и Мериме. Во-первых, организовать в тайне массовое истребление гугенотов в городе было достаточно трудно, на это ушло бы несколько месяцев. Попробуй-ка тайно оповести половину города, что в назначенный час она должна подняться и перебить другую половину. Да тут даже самый рядовой гугенот-ремесленник будет знать, что в назначенное время явятся по его душу.
Во-вторых, среди жертв Варфоломеевской ночи было много католиков. И это не результат самозащиты гугенотов, это просто участники резни сводили с единоверцами старые счеты. Лишнее доказательство того, что бойня вспыхнула стихийно и убивали всех, кто подворачивался под руку.
В оценке жертв историки расходятся. Источников нет, и «десятки тысяч» Александра Дюма взяты им с потолка. По самой скромной оценке, в Париже погибло около трех тысяч человек. По максимальной — 30 тысяч, но за период с 24 по 31 августа. Дело в том, что бесчинства в столице продолжались еще пять дней и фактически королевская власть оказалась заложницей Варфоломеевской ночи.
Что же касается последствий, то война между католиками и гугенотами вспыхнула вновь, а конец ей положил только король Генрих IV (тот самый Генрих Наваррский) в 1598 году, то есть через 26 лет после событий Варфоломеевской ночи.
Нет, не было никакого плана поголовного истребления гугенотов. Просто имела место цепочка событий, которую запустило убийство адмирала де Колиньи. Ну и отношение рядовых католиков к рядовым гугенотам. Парижане не просто их не любили, они их ненавидели — тут Дюма прав. А вот заговор он приплел совершенно зря. Впрочем, писателю можно простить эту историческую вольность. Как можно простить и Пикулю его огульное обращение с историческим материалом. Просто надо помнить, что изучать историю по художественным произведениям — не лучшее занятие.
Аналогично Варфоломеевской ночи заложником стереотипов стала и крепость Бастилия — яркий символ Французской революции. Не особо вникая в детали, люди думают, что ее взял штурмом народ, уставший от королевской деспотии. Как бы не так: 👇
