Странности и причуды великих писателей

Толстой на рыбалке
Эксцентричность и гениальность нередко идут рука об руку. И рассказ о чудачествах и странных привычках великих писателей это подтверждает.

Александр Грибоедов как-то написал: “Странность свойственна человекам”. Прав был писатель — в каждом из нас есть свои чудачества и бзики, которые ныне принято называть не совсем приятным словом “тараканы”. 

А у гениальных людей такие странности встречались очень часто. Некоторые их причуды можно назвать безобидными, некоторые эксцентричными, но в любом случае наличие таковых — это, возможно, обратная сторона гениальности. Возьмем, например, известных писателей. В характере и поведении каждого из них есть что-то необычное и заслуживающее того, чтобы об этом рассказать поподробней.

Пушкин и лимонад

Пушкин за сочинительством
Картина П. Кончаловского “Пушкин, сочиняющий стихи”

Кажется, что жизнь “солнца русской поэзии” изучена, задокументирована и разложена по полочкам многочисленными биографами, историками и литературоведами. Ан, нет. Была у Пушкина одна странность, о которой мало кто упоминал. Хотя ее и странностью-то назвать можно с натяжкой. Александр Сергеевич творить не мог без лимонада.

«Бывало, как ночью писать, сейчас ему лимонад на ночь и ставишь», — так вспоминал его камердинер Никифор Федоров.  Так что известные строки поэта “Выпьем с горя, где же кружка?” относятся вовсе не к вину. Мало того, алкоголь поэт не любил вовсе, о чем тоже свидетельствует его слуга.

А другой близкий Пушкину человек, лингвист и писатель Александр Вельтман, рассказывал, что когда он познакомился с поэтом в период его ссылки в Бессарабии, тот мог днями валяться дома на постели и стрелять из пистолета в стену, чем немало пугал слуг и самого Вельтмана. Вот цитата из его воспоминаний:

Генерал Инзов принуждён был выехать из дома, но Пушкин остался в нижнем этаже… Пробуждаясь ото сна, он сидел голый в постели и стрелял из пистолета в стену…

Что поделать, депрессия у человека…

Крылов и пожары

Иван Андреевич Крылов
Фрагмент портрет баснописца И. А. Крылова. Худ. П.А. Оленин. 1824 год

Но увлечение лимонадом — это сущая мелочь по сравнению, например, с тягой к созерцанию горящих зданий, которой отличался Иван Крылов. И нет, он вовсе не был пироманом, хотя современная наука относит к ним не только тех, кто поджигает, но и тех, кто любит смотреть на пожары.

Именно таковым и был Иван Андреевич Крылов. Ради созерцания зарева он был готов мчаться даже среди ночи на другой конец города. Едва заслыша пожарный набат, Крылов спешно бросал все дела и спешил к месту пожарища. Его друзья, если не могли застать Ивана Андреевича дома, знали, что где-то в Москве обязательно что-то горит и баснописца стоит искать непременно там.

Знал об этой страсти Крылова и его квартирный хозяин, который решил обезопасить свое жилище от возможного пожара по вине писателя. Он затребовал от Крылова подписать договор, в котором значилось, что в случае неосторожного обращения с огнем тот обязуется выплатить 60 тысяч рублей. На что Крылов с легкостью согласился, приписав к требуемой сумме два ноля. “Для вас будет хорошо, а для меня все равно, ибо я не в состоянии заплатить ни той, ни другой суммы”, — сказал он ошеломленному хозяину.

Шиллер и гнилые яблоки

Фридрих Шиллер и яблоки
Шиллер терял вдохновение в отсутствие аромата гнилых яблок

Но Крылову его болезненная тяга к созерцанию огня хотя бы басни писать не мешала. А вот Фридрих Шиллер не мог творить, если его кабинет не был наполнен “ароматом” скисших яблок. Ящик его письменного ствола был набит гнилыми плодами. Причем, прислуга должна была следить за ними и периодически совсем сгнившие яблоки менять на только-только начинающие портиться.

Но это был не единственный “бзик” писателя. Кроме специфичного запаха он еще нуждался и в особой обстановке. Окна в его кабинете были завешены красными шторами, а свои произведения он частенько писал, опустив ноги в таз с холодной водой. Это, по словам писателя, его “неимоверно бодрило”.

Толстой и физический труд

Толстой за плугом
Картина Л. Пастернака “Лев Толстой за плугом”, 1903 год

А вот Льва Николаевича Толстого бодрили совсем другие вещи. Он не мог без физического труда. Биографы писателя говорят, что если Толстому не удавалось поработать руками, он к вечеру становился раздражительным и долго не мог заснуть. Отсюда и известные нам лубочные картинки с косящим траву писателем. Нет, простая крестьянская жизнь ему была чужда, он просто остро нуждался в физическом труде. Если Лев Николаевич не рубил дрова или не пахал пашню, то он просто ходил пешком. Много и с удовольствием. Поэтому, кстати, и дожил до преклонных лет.

А еще писатель любил шить сапоги, как он называл, “на подарки”. Получившуюся обувь Толстой щедро раздаривал родственникам, друзьям и знакомым.

Бальзак и кофе

Оноре де Бальзак
Бальзак выпивал по 50 чашек кофе в день

Оноре де Бальзак придерживался прямо противоположной линии поведения — ходить он не любил, а физическим трудом ему заниматься не было нужды. Зато он любил, а точнее, маниакально обожал черный кофе. В день автор “Человеческой комедии” выпивал до 50 чашек этого напитка. Если рядом с ним был кофе, он мог творить по 48 часов не отрываясь от бумаги и вставая из-за стола только по необходимости.

В какой-то момент наступило привыкание организма, и бодрящий напиток перестал тонизировать Бальзака. Тогда он придумал жевать кофейные зерна. Но скоро и они потеряли свое действие. Умер Бальзак в 51 год, и, как многие считают, причиной столь ранней смерти стало либо отравление кофе, либо сердце, не выдержавшее столь сильных нагрузок.

Марк Твен и кошки

Марк Твен
Писатель обожал никотин и кошек

Заокеанский коллега Бальзака, американский писатель Марк Твен, имел тягу к другому пагубному увлечению — он не мог писать без никотина. За день автор “Тома Сойера” выкуривал по 40 толстенных сигар. Те, кто бывал в его кабинете, говорили, что из-за облаков густого дыма сложно было разглядеть не то что обстановку, но и самого писателя.

Кстати, известная фраза: “нет ничего проще, чем бросить курить. Уж я-то знаю” принадлежит именно Марку Твену. 

Но главной его страстью был вовсе не сигарный дым, а кошки. Писатель их обожал и в доме кошачьих всегда жило не меньше десятка. Палестина, Болтун, Сатана, Буффало, Грех, Зороастр, Аполлинарис — какими только звучными именами не награждал Сэмюэл Клеменс (настоящее имя Марка Твена) своих любимиц. Как-то в порыве теплых чувств он сказал своей жене Оливии:

Что мне нужно от жизни, кроме жены, которую я обожаю? Кошку, старую кошку с котятами.

Диккенс и трупы

Диккенс
Чарльз Диккенс

Если все предыдущие великие писатели обладали безобидными странностями, которые никак не говорят о психическом здоровье, то вот про Чарльза Диккенса такого сказать нельзя. Автор “Лавки древностей” был настоящей сокровищницей всевозможных чудачеств.

Во-первых, у него случались частые галлюцинации. Он “видел” героев своих произведений и даже общался с ними. А если те надоедали, то Диккенс вполне реально угрожал им, что больше о них не напишет. 

Во-вторых, Диккенс любил ходить в морги. Раньше они были публичными местами и посещать их могли все желающие. Писатель проводил там по нескольку часов, подолгу рассматривая трупы. Сам он это объяснял “притягательностью отвратительного”.

В-третьих, Диккенс обожал шампанское, которого ежедневно выпивал по пол-литра. Делал он это в один присест и обязательно в 15:00. 

Гоголь и ворох странностей

Гоголь
Фрагмент портрета Николая Гоголя кисти А. Иванова, 1841 год

Но по количеству причуд, странностей, фобий и маний пальму первенства следует безусловно отдать Николаю Васильевичу Гоголю. И, что самое интересное, он не был подвержен никаким психическим расстройствам — это подтвердили посмертные экспертизы. Просто писатель был натурой очень своеобразной.

Например, он просто обожал кушать. Причем, Гоголь вовсе не был гурманом. Скорее обжорой — в его карманах всегда водились бублики, кусочки сахара, конфеты. А ел он так быстро и так низко склонялся к тарелке, что его волосы почти всегда ложились на край блюда, что выглядело крайне неприятно.

Про боязнь писателя быть заживо похороненным знают многие. Она была вызвана тем, что как-то раз во время приступа малярии Гоголь впал в забытье и окружающие посчитали его мертвым. С тех пор автор “Мертвых душ” предпочитал засыпать сидя, а в завещании написал, что хоронить его следует только после появления явных признаков разложения.

А еще Гоголь был нелюдим, сильно боялся грозы и сам перешивал себе одежду. Кроме этого он никогда не был близок с женщиной. Впрочем, и с мужчиной тоже. Целомудрие стало его осознанным выбором. При этом Николай Васильевич был без ума от похабных анекдотов и бывало, загонял в краску даже привыкшего к крепким словцам слугу Семена.

Именно с Гоголем связана и еще одна странность, которая приключилась после его смерти. При перезахоронении писателя вдруг неожиданно выяснилось, что его все же похоронили живым. Но так ли было на самом деле? 👇:

Оцените статью
Географ и Глобус
Добавить комментарий