История государства Российского знает всего одну катастрофу, связанную с хаотичным движением толпы. Проще говоря, с давкой. Это трагедия на Ходынском поле во время коронации Николая II весной 1896 года. Число ее жертв известно точно: 1389 погибших и столько же пострадавших.
В Советском Союзе подобных трагедий было немного и все они относились к спортивным событиям — давка 1975 года в Сокольниках, аналогичные в Лужниках и Хабаровске в 1982-м. Вот, пожалуй, и все. Про них хорошо известно, количество жертв официально озвучено. Но вот главная «Ходынка» Советского Союза до сих остается закрытой темой. Может, по причине огромного количества жертв, а скорее всего потому, что погибших во время прощания со Сталиным людей просто никто не считал. Их подбирали на улицах, свозили в ближайшие морги, которые быстро оказались переполненными.
Отец родной
К первой массовой гибели людей в послесталинском СССР привели множество факторов. Но главный из них — личность умершего. У современного человека фамилия Сталина вызывает, как правило, две ассоциации: репрессии и Великая Отечественная война. Но мало кто задумывается, что при жизни Иосифа Виссарионовича простые люди действительно искренне любили его. «Отец родной» — это не прием газетной пропаганды, а по-настоящему народная формулировка. Поэтому, когда «отца» не стало, на страну опустилось настоящее, тяжелое и мрачное горе.
Миллионы людей захотели проститься с вождем, и не только из Москвы, а со всего СССР. В столицу потянулись скорбные делегации. Те, кто ехал издалека, понимали, что на похороны они не успеют, но ведь и похорон в привычном понимании не было — тело Сталина решили на время «подселить» в Мавзолей к Ленину, а позже соорудить специальный пантеон, куда перенести останки выдающихся деятелей.
Ну а жители Москвы и окрестностей получили шанс проститься со Сталиным до официальной даты похорон. И вот именно эти три дня, которые предшествовали траурной церемонии, и стали советской «Ходынкой», приведшей к сотням, а, возможно, и тысячам жертв.
«Снаружи раздавались ужасные крики»
Советским гражданам сообщили о смерти Сталина утром 6 марта 1953 года. И пока страна находилась в оцепенении, власть начала готовить столицу к траурной церемонии. На первом этапе главным было определить место прощания людей с вождем. Комиссию по похоронам возглавил Хрущев, и он выбрал Колонный зал Дома Союзов. Берия возражал, указывая на узкие улицы и тесноту самого зала. Он предложил поставить тело на три дня перед трибуной Мавзолея и организовать к нему проход со стороны улицы Горького (нынешняя Тверская). Но члены комиссии возмутились — как это так, Сталин будет лежать в гробу под открытым небом. Поэтому вариант с Колонным залом победил.
Почившего вождя положили в гроб в повседневном военном мундире, на который нашили погоны генералиссимуса и золотые пуговицы. Хрустальные люстры зала затянули черным крепом, а на мраморные колонны повесили бархатные полотнища с гербами союзных республик.
Когда все было готово, в первый почетный караул встали члены Политбюро, затем их сменили министры, маршалы и генералы. Народу доступ к телу открыли только в шесть вечера. В это время окрестные улицы были уже запружены людьми, а очередь начиналась аж от Курского вокзала.
Вот именно организация этой очереди и сыграла роковую роль. Власти по какой-то неведомой причине решили пустить ее к Колонному залу кружным путем. Все улицы рядом перекрыли военными грузовиками с солдатами, для прохода оставили лишь узкую Пушкинскую (ныне — Большая Дмитровка), а на нее пускали только от Трубной площади через Петровский и Страстной бульвары.
На Трубной площади и произошла давка вечером 6 марта 1953 года. Там скопилось очень много людей — они прибывали с двух сторон, а пропускали их дальше дозировано лишь по двум проходам Петровского бульвара. Солдаты и конные милиционеры делали это кране медленно, так что народ на площади просто не двигался. Попав на нее, москвичи не понимали, почему все стоят и что им делать дальше. Поневоле превратившаяся в накопитель, Трубная площадь быстро наполнилась, а люди всё напирали и напирали. И вот раздались первые крики, появились раненые. Помочь упавшим было невозможно, их просто затаптывали насмерть. Воспоминает очевидец Татьяна Большакова:
Толпа напирала, слышались крики и вой. Я случайно оказалась прижата к витрине булочной. Кто-то ее разбил, и толпу вдавили внутрь. Вскоре отверстие было завалено прилавками. Народ внутри сидел молча, никто не плакал. Снаружи раздавались ужасные крики.
При этом у москвичей не оставалось выбора, так как повернуть назад уже не получалось — вокруг колыхалось черное людское море. Подпитываясь вливавшимися из переулков колоннами, оно подхватывало людей и несло их в самую гущу. Пришедшие проститься со Сталиным гибли, раздавленные о фонарные столбы, чугунные решетки и борта машин.
Власть оказалась не готова к такому развитию событий. Но вместо того, чтобы убрать оцепление и открыть проходы, она мобилизовала комсомольцев на помощь конной милиции и военным. «Мы держали живую цепь на улице Дзержинского, не глядя по сторонам, — вспоминал очевидец Юрий Борко. — Сперва нам ничего не говорили, а потом кто-то из милиционеров сказал, что внизу на Трубной площади давка и там гибнут люди».
«Мы собирали то, что валялось»
Страсти не успокоились даже после того, как на ночь закрыли доступ к телу Сталина. Народу стало поменьше, но люди все равно оставались на улицах, ожидая рассвета, чтобы проститься с вождем. Всю ночь по центру летали машины скорой помощи, которые собирали раненых и раздавленных. Погибших свозили в ближайший Лефортовский морг, и их было так много, что тела складывали на мартовский снег. Ближе к рассвету по центру прошли уборщики — те же самые комсомольцы с метлами и лопатами.
Мы собирали то, что валялось. А валялось — это было просто удивительно! Как будто выбросили пункт вторичного сырья на улицу. Там были шарфы, калоши, ботинок или валенок один, шапки — чего только там не было.
Из воспоминаний очевидца Людмилы Дашевской.
На следующий день ожидания ночевавших на улицах людей не оправдались, так как 7 марта в Колонный зал Дома Союзов пускали только официальные делегации. Мимо гроба шли руководители стран Восточной Европы, дипломаты, военные, писатели и музыканты. А простые граждане опять собирались в очереди на весеннем морозе, надеясь, что проход к телу Сталина разрешат. Но вместо этого власти лишь усилили милицейское оцепление, перекрыв не только центр, но и подходы к нему.
Однако 8 марта «по многочисленным просьбам трудящихся» доступ открыли. На сей раз не через Трубную площадь, а по улице Чехова (ныне — Малая Дмитровка). Довольно узкая, она быстро забилась людьми. Опять давка, опять смерти.
Сколько погибло людей за три дня прощания со Сталиным, так точно и неизвестно. Есть мемуары Ивана Серова, бывшего в ту пору руководителем штаба по обеспечению порядка в Москве. Он пишет про 127 трупов, о которых пришло сообщение из больницы Склифосовского. Но это только 6 марта и одно медицинское заведение. А ведь было еще 8 марта и давка на площади Ногина (ныне — Славянская площадь), был Лефортовский морг, в котором не хватало места. Однако, не зная общей картины и не имея доступа к закрытым данным (если они вообще есть), сложно оценить весь масштаб трагедии. Историки осторожно говорят о не менее, чем 800–900 погибших.
Похороны
Сами похороны состоялись 9 марта. Сценарий церемонии расписали поминутно и строго его выдержали. Перекрытие улиц усилили, расширив от Бульварного до Садового кольца, внутрь оцепления пустили 12 тысяч человек — делегатов от трудовых коллективов и партийных ячеек. В 10:15 утра гроб с телом Сталина подняли с постамента, под него встали Хрущев, Берия, Микоян, Маленков, Каганович, Молотов, Булганин и Ворошилов. Они перенесли гроб на орудийный лафет, который медленно двинулся в сторону Красной площади. Следом на алых подушечках несли награды Сталина, коих оказалось на удивление немного — всего 14 штук.
В 10:50 начался траурный митинг, занявший всего час времени. После этого гроб с телом вождя торжественно подняли с лафета и внесли в Мавзолей, на темном граните которого красовалась уже новая надпись «ЛЕНИН СТАЛИН». Ровно в 12:00 тяжелые двери усыпальницы закрылись, и в тот же момент прогремел залп артиллерийского салюта, которому вторили миллионы гудков заводов, паровозов, теплоходов, машин по всей стране. Через 10 минут по Красной площади, чеканя шаг, двинулись шпалеры войск, за которым нестройными колоннами прошли 12 тысяч приглашенных.
На этом похороны вождя были закончены. Сколько за три дня с ним успело проститься людей, точно неизвестно. Не меньше полумиллиона точно. Это делает похороны Сталина одной из самых масштабных траурных церемоний XX века и уж точно самой крупной в истории СССР. А что же до сопутствующей ей давки, то «советскую Ходынку» так и не стали расследовать. Властному аппарату было не до того — он делил власть и не собирался отвлекаться «по пустякам».
Пантеон на Красной площади для партийного ареопага так и не построили, и тело Ленина осталось лежать в Мавзолее. А вот со Сталиным другая история. Не забыв срезать с кителя золотые пуговицы, его через восемь лет перезахоронили рядом с Мавзолеем. Тайно и второпях. Вот как это было 👇:
