Азы военной стратегии говорят, что основной целью для победы над противником в скоротечной войне должна стать столица. Ее падение нанесет колоссальный моральный удар по обороняющимся, к тому же столица — это управление, это сердце логистики, это центр всей обороны. Но если взглянуть на карту немецкого наступления на СССР летом 1941 года, видно, что линия фронта расширялась, словно воронка. Вместо концентрированного «кулака» в направлении Москвы она стала растекаться на север и юг.
Зарождение «Тайфуна»
А ведь все могло быть совсем по-другому, если бы Гитлер послушал некоторых своих генералов, а не заявлял им, что они ничего не понимают в военной экономике. Реальный шанс взять Москву был у немцев в конце лета — начале осени 1941 года, когда вермахт находился на пике, а Красная Армия еще не вышла из шока, вызванного стремительным наступлением врага. К тому же никакой распутицы и холодов, дороги сухие, условия максимально благоприятные.
Однако в июле наступление группы армий «Центр» на главном участке фронта остановилось, и остриё немецкого «копья» повернулось на Киев. Командующий 2-й танковой группой Хайнц Гудериан пытался переубедить фюрера:
Я объяснял Гитлеру, что после достижения военного успеха на решающем направлении и разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть экономически важными районами Украины, так как захват Москвы — узла важнейших дорог — чрезвычайно затруднит русским перебрасывать свои войска с севера на юг.
Однако решение Гитлера осталось неизменным, а все доводы генералов парировались единственным аргументом: для продолжения войны Германии нужны украинский уголь и бакинская нефть. «Мои генералы ничего не понимают в военной экономике», — заявлял фюрер.
Может быть и так, но зато его военачальники куда больше понимали в стратегии и позже называли решение Гитлера роковым. Отстаивать свою точку зрения тогда никто из них не решился, поэтому вместо летнего плана наступления на Москву возникла его авантюрная осенне-зимняя версия — войсковая операция под названием «Тайфун».
«Тайфун» начинается
Основные силы группы армий Центр начали операцию 2 октября 1941 года. А 2-я танковая группа выступила из Украины на два дня раньше, чтобы максимально полно использовать поддержку всей авиации. По словам Гудериана, наступление оказалось совершенно неожиданным для противника. И удивляться тут нечему — советское командование еще не пришло в себя после разгрома Юго-Западного фронта и Киевского котла, в котором оказались четыре армии (свыше 600 тысяч человек). Отступившие части Ставка отвела восточнее, спешно формируя из них новый фронт, но вермахт неожиданно сменил направление главного удара и резко двинул на север в сторону Орла и Брянска.
В то время как бои в районе Киева продолжались, передовые танковые части вермахта уже развертывались для участия в «Тайфуне». Отдых минимальный, наступление не сбавляет темпа — классический блицкриг в его каноническом исполнении. Красная Армия была к такому не готова. Да, и справедливости ради, ни одна армия мира не была готова.
Гудериана в Германии называли «быстрым Хайнцом». И не зря — его танковые клинья и в этот раз не встречая сопротивления ворвались 3 октября в Орел. Город, который еще в начале операции находился в глубоком тылу (250 км), встретил немцев мирной жизнью и неспешной эвакуацией — работали все учреждения, по улицам ходили трамваи. Командующий Брянским фронтом генерал Ерёменко в это время стянул основные силы к Брянску — именно по нему ожидался удар немцев. Он и произошел, только не с запада, где была выстроена оборона, а с востока — 6 октября 17-я танковая дивизия немцев вышла к городу с тыла и овладела им. В Брянском котле оказались 3-я, 13-я и 50-я советские армии. Но их не удалось взять в плотное кольцо и полностью уничтожить. Образно говоря, крышка котла оказалась неплотной, и это сыграло одну из главных ролей в дальнейшем.
«Тайфун» набирает силу
Чуть менее стремительно, но тоже весьма успешно развивалось наступление главных сил группы армий «Центр». И опять просчет советского командования, которое полагало, что враг будет двигаться по кратчайшему пути — автостраде Минск — Москва. Основные силы Западного фронта были сосредоточены вдоль нее — магистраль держала 16-я армия генерала Рокоссовского. Но вермахт нанес основной удар севернее, в стык обороны19-й и 30-й армий в районе деревни Шелепы. И удар этот был похож на вхождение раскаленного ножа в масло — никакого сопротивления. В итоге на Западном фронте образовалась брешь шириной 50 километров, что создало предпосылки для второго котла — Вяземского.
Его замкнули 7 октября 1941 года. Оборона на дальних подступах к Москве фактически рухнула. Катастрофа превзошла по масштабам киевскую. Под Вязьмой и Брянском были заблокированы 64 из 95 дивизий совокупной обороны трех фронтов, 11 танковых бригад из 13, 50 артиллерийских полков из 64.
Укрощение «Тайфуна»
И вот она — кульминация. Некоторые немецкие историки пишут, что после окружения под Вязьмой и Брянском вермахт допустил главную свою ошибку — сделал передышку, которая позволила Сталину мобилизовать резервы на Можайскую линию обороны. Другие винят набивший оскомину погодный фактор — мороз. Ни того ни другого не было. Немецкий блицкриг продолжался. Темпы его, правда, снизились, так как с 7 октября зачастили дожди и дороги действительно стали непроходимы для тяжелой техники.
Назначенный новым командующим Западным фронтом Жуков понимал, что по раскисшим дорогам немецкие танки не пройдут, следовательно, надо держать узлы дорог и медленно отступая, изматывать противника, снижая темпы его блицкрига. Главным ресурсом стало время. Ставке оно нужно было позарез, чтобы к Москве успели подъехать резервы. Главным образом, с Дальнего Востока, где советское командование пошло ва-банк и резко ослабило группировку, противостоящую Квантунской армии японцев.
Но это только один фактор, и не самый ключевой. Главной причиной снижения темпов немецкого блицкрига как раз стали те самые котлы, в которых находилось свыше 700 тысяч советских бойцов. Часто пишут: «в Вяземском и Брянском котлах попало в плен столько-то тысяч военнослужащих». Да попало, но далеко не сразу после окружения. Никто массово с поднятыми руками организованными колоннами не выходил. Сопротивление в окружении продолжалось. Пусть, без единого управления, без полноценной связи с центром, но оно было, и по тяжести боев с ним мало что сравнится.
Образно говоря, Вяземский котел оказался «бурлящим», и чтобы придавить крышку над ним, вермахту пришлось корректировать планы на ходу. А именно снять с направления основного удара 28 дивизий, чтобы уничтожить очаги сопротивления. И никто из генералов поначалу не усматривал в этом проблему. В ставке Гитлера царила эйфория — противник разгромлен, путь на Москву открыт, «армия Сталина стерта с лица земли» и с Советским Союзом «в военном отношении покончено» (цитаты пресс-бюро германского рейха). Ну и ладно, что рейд на Москву задерживается, перенесем его на сутки, потом на двое суток, на неделю — лучше добить окруженные части.
Но время работало уже против Гитлера. Блицкриг переводится с немецкого как «молниеносная война», но о какой стремительности могла идти речь после месяца наступления и без достижения главной цели? Нет, вермахт не остановил наступление, но:
Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила… Напряжение боев с каждым днем возрастало.
Из воспоминаний Г. Блюментрита, начальника штаба 4-й армии группы армий «Центр»
Немцы продолжали наступать, но последние километры до черты, на которой группа армий «Центр» замерла в начале декабря 1941-го, они уже проходили, что называется, на морально-волевых.
Единственным разумным решением в этой ситуации было остановить наступление и перейти до весны к обороне, оборудуя ее рубежи на выгодных позициях. Так предлагал «быстрый Хайнц» Гудериан. Но он не нашел понимания у Гитлера. Более того, командующий группой армий «Центр» генерал фон Бок решил нанести удар на Торжок севернее Калинина, чтобы соединиться с группой армий «Север». То есть часть немецких сил «прижимает задом» крышку Вяземского котла, часть идет на север, а часть пытается наступать в лоб на Москву. В это время Гудериан вязнет под Тулой, оборону которой организовал «восставший из пепла» Брянский фронт. Прорыв из окружения остатков его соединений позволил Ставке реорганизоваться и восстановить фронт почти без привлечения резервов.
В общем, немецкий блицкриг выдохся — это стало очевидно уже в ноябре 1941 года. Что было дальше, хорошо известно. 5 декабря пружина советской стратегической обороны стала распрямляться — началось контрнаступление, нанесшее немцам первое серьезное поражение с начала войны.
А Бисмарк предупреждал
Так мог ли Гитлер овладеть Москвой в 1941 году? Мог, если бы обладал стратегической прозорливостью и слушал своих генералов. Мог, если бы еще летом сосредоточил главный удар на столице, а не лез в Украину. Мог, если бы не распылял силы. А так в результате проигранной им битвы под Москвой на смену стратегии блицкрига пришла война потенциалов. И в ней Германия вместе со своими союзниками и сателлитами уступала совокупной мощи государств антигитлеровской коалиции.
Итог для фюрера был предрешен. Сворачивать «восточный поход» ему надо было еще зимой 1941-го. А еще лучше и вовсе не начинать его и слушать своего земляка — «железного канцлера» Отто фон Бисмарка. Ведь это он сказал фразу, ставшую впоследствии афоризмом: «Русские долго запрягают, но быстро едут».
