Ни один из документов времен Великой Отечественной войны не вызывал так много неоднозначных оценок, споров и кривотолков. Одни называли знаменитый приказ № 227 жестоким, бесчеловечным и аморальным. Другие возражали, что иными способами прекратить панические настроения, царившие на тот момент в Красной армии, было невозможно.
Лето 1942 года. Эйфория от победы под Москвой уже прошла. Враг не просто силен, он во многом превосходит советские силы. После поражения вермахт пересмотрел стратегию и двинул свои войска на восток южнее столицы. Захвачена Украина, пал Севастополь. Несмотря на организованную оборону, прорван фронт и немцы волной катятся на Северный Кавказ к нефтяным скважинам Каспия. По-прежнему остается в кольце блокады Ленинград, да и угроза Москве никуда не делась — линия фронта находится всего в 150 километрах от ее границ. Красная Армия отступает. С боями, локальными победами, но отступает. К июлю 1942 года это становится похоже на необратимое бегство.
Лозунги «Смерть немецким оккупантам!» уже не срабатывали, требовалось что-то другое, решительное и хлёсткое. Этим другим и стал приказ № 227 Наркома обороны И. В. Сталина, подписанный им 28 июля 1942 года. Он получил неофициальное название «Ни шагу назад!»
Сейчас он интерпретируется как запрет на отступление советских солдат. Но нет, в документе четко говорилось, что нельзя делать ни шагу назад без приказа высшего командования. И репрессивные меры предполагалось применять только в отношении тех, кто самовольно оставил позиции.
И пусть приказ 227 не смог полностью остановить отступление советских войск, однако он пресек панические настроения среди солдат и стал неким отрезвляющим душем для командиров низшего и среднего звена. А уже через несколько месяцев враг был остановлен у Сталинграда и Красная Армия начала свой долгий и трудный путь на запад.
