Вакцинация, самоизоляция… Некоторые считали, что меры, которые применяли совсем недавно для остановки распространения коронавируса, излишни и строги. Однако эти меры ни в какое сравнение не идут с теми, которые провели в Москве в начале 1960 года. Тогда буквально за три недели выявили, остановили и победили эпидемию, пожалуй, самой смертельной болезни, которую знало человечество — черной оспы. Страшно представить что ждало столицу, если бы не слаженная работа КГБ, милиции, армии и, конечно, врачей. Но обо всем по порядку.
Полная победа
Черная оспа во все времена была одной из страшнейших болезней человечества. В средние века она выкашивала целые города и даже страны. А к началу XIX века в Европе от оспы умирало более полутора миллионов человек каждый год. В молодой Советской России бороться с этой болезнью начали в 1919 году. В разгар гражданской войны вышел декрет Совнархоза “Об обязательном оспопрививании”. И если в царской России ставить прививки больше убеждали, чем принуждали, то большевики поступили ровно наоборот – прививание население производилось в основном с использованием силы и демонстрации оружия. И дело быстро пошло на лад. В 1924 году заболевших было всего 25 тысяч, через пять лет – уже около 6 тысяч, а к 1936 году черная оспа в СССР была окончательно побеждена.
Но если в Советском Союзе оспу ликвидировали, то в других странах (особенно азиатских и африканских) дело обстояло не так радужно – с оспой там боролись, но без особого успеха. Поэтому всем советским гражданам, выезжающим в неблагоприятные страны в обязательном порядке проводили вакцинацию.
Сувениры почти даром
Поставил прививку и известный советский художник Алексей Кокорекин. Мастер агитплаката, лауреат двух Сталинских премий, заслуженный деятель искусств, он часто ездил по заграничным командировкам. Вот и в 1959 году на горизонте замаячила Африка. Как положено выезжающим в неблагополучный регион, Кокорекин привился, но, как потом показали тесты, неудачно. В Африку его не пустили, врачи стали разбираться с результатами прививки, и тут вместо Африки представилась возможность слетать в Индию. Художник подал заявку, ее одобрили, а о неудачной прививке от оспы как-то все забыли. Тем более, что в прививочной книжке Кокорекина напротив строчки с оспой стояла надпись “привит”.
Поездка в экзотическую страну проходила штатно – осмотры достопримечательностей, многочисленные экскурсии, в общем пресно и неинтересно. И тут художнику подвернулась необычная экскурсия: местный гид предложил ему поучаствовать в церемонии кремации местного брамина. Кокорекин тут же ухватился за уникальную возможность увидеть Индию с другой стороны, тем более, что после ритуального сожжения обещали провести распродажу вещей и сувениров покойного. От чего умер этот брамин, Кокорекина тогда мало волновало.
Сполна насмотревшись на ритуал, художник приобрел буквально за бесценок целый ворох сувениров, а также ковер, на котором упокоился индийский служитель культа. Да и как его не купить – цена ковра была чисто символическая.
Нагруженный гостинцами, до нельзя довольный Кокорекин вернулся домой.
Да это, батенька, черная оспа!
Ну а дома по традиции – вечеринка с раздачей сувениров и праздничный прием на работе. Плохо себя Кокорекин почувствовал только на следующий день – появился кашель и поднялась температура. Выждав еще день, 24 декабря художник обратился в поликлинику. Там ему поставили традиционный для таких симптомов диагноз: “Грипп. Зев чистый” и прописали таблетки от кашля. Но кашель не проходил, более того, на животе вдруг внезапно появилась сыпь. 26 декабря Кокорекина госпитализировали с подозрением на сыпной тиф. Сыпь к тому времени перешла на грудь, руки и ноги. Ударные дозы антибиотиков ситуацию не изменили. 27 декабря появилась кровь в мокроте и в склере глаз. 28 декабря его переводят в инфекционное отделение Боткинской больницы, продолжая пичкать антибиотиками. Диагноз, впрочем, остался прежним: “токсический грипп, медикаментозная сыпь лекарственного происхождения”. 29 декабря – ухудшение состояния с потерей сознания. В ночь на 30-е – смерть.
Поскольку умерший был человеком знаменитым, понадобилось квалифицированное заключение о смерти. Его проводил академик Николай Краевский. По счастливому стечению обстоятельств в то время у него гостил приехавший из Ленинграда 75-летний патологоанатом, который напросился на разбор интересного случая. Одного взгляда на тело художника опытному доктору хватило с лихвой: “Да это, батенька, черная оспа!”
Диагноз прозвучал как гром среди ясного неба. Это было невозможно, это было чудовищно.
Уже через сутки после смерти художника заболела медсестра приемного покоя Боткинской больницы и лечащий врач Кокорекина. Следом похожие симптомы обнаружились у молодого парня, лежавшего в больнице этажом ниже под вентиляционной решеткой. За ним к врачам обратился больничный слесарь, который приходил к палате Кокорекина поглазеть на знаменитость. У всех были похожие симптомы – кашель, сыпь по всему телу. Анализ биоматериала, взятого с кожи заболевших подтвердил диагноз – черная оспа. В этот же день о вспышке смертельной болезни доложили на самый верх.
Советский карантин
Реакция на угрозу последовала мгновенная – по тревоге подняли милицию и армию. Первым делом город полностью перекрыли – отменили железнодорожное и авиасообщение, наглухо закрыли все автомобильные дороги. Подключился КГБ и буквально за полдня отработал все связи Кокорекина и отследил каждый его шаг с того момента, как художник ступил на родную землю.
В больницу на карантин стали забирать всех, кто имел хоть какой-то контакт с заболевшим – членов семьи, таможенников в аэропорту, туристов из группы, таксиста, везшего Кокорекина, участкового врача из поликлиники, коллег на работе…
Отработав и изолировав все первичные контакты, немедленно взялись за вторичные. 150 студентов института, в котором училась дочь погибшего, забрали прямо с лекции. Все те, кто был в поликлинике в тот день, когда туда обратился Кокорекин, тоже были выявлены и изолированы. Один из коллег художника после встречи с ним отправился в Париж. Рейс “Аэрофлота” развернули прямо в воздухе. В больницу увезли всех – пассажиров и экипаж.
Пока художник лежал в больнице его жена и знакомые, которым он раздарил индийские сувениры, поспешили их сдать в комиссионки. Все эти товары с максимальной осторожностью изъяли и сожгли. На карантин отправились продавцы магазинов, покупатели и члены их семей.
Всего под изоляцию попало 9342 человека. В больницах не хватало постельного белья – вскрыли хранилища Госрезерва.
Вакцинация
Одновременно с выявлением и изоляцией всех потенциальных контактов Кокорекина в Москве, была развернутая грандиозная вакцинация от оспы. Для этого в город доставили все запасы противооспенной вакцины Томского и Ташкентского институтов вакцин и сывороток и имеющиеся запасы областных санэпидемстанций страны. В Москве было открыто почти три с половиной тысячи пунктов, где прививали в обязательном порядке всех, родившихся после 1936 года (до этого года прививки были обязательны для всех). Второй волной прививали всех остальных, поскольку действие прививки могло ослабнуть со временем. По городу и области передвигалось 8522 мобильных прививочных бригады. И это дало свои результаты.
К 25 января в Москве было привито 5 559 670 человек, в Московской области – 4 000 000. Никогда прежде вакцинация не проходила такими ударными темпами. С момента заноса заразы в СССР 22 декабря 1959 года и до момента полной ликвидации инфекции 3 февраля 1960 года прошло всего 44 дня. Выявили 46 заболевших, трое из них впоследствии скончалось. А с начала мероприятий и до их окончания стране потребовалось всего 19(!) дней чтобы полностью уничтожить оспу. За три недели эпидемия смертельной болезни была побеждена, и все это благодаря слаженной работе органов власти, врачей и конечно сознательности советских граждан.
Больше черная оспа в СССР на свободу не вырывалась, а в 1978 году Всемирная организация здравоохранения отчиталась о полной победе над болезнью на всей планете. Однако прививки от оспы советским детям делали вплоть до 1980 года. И только убедившись, что невидимый враг разбит наголову, от этой процедуры отказались.
