Имя простого советского парня Федора Крыловича мало что скажет современному человеку, тем более когда прошло более 70 лет после окончания войны. А между тем современные немецкие военные справочники называют его на своих страницах не иначе как “супердиверсант Сталина”. И такое прозвище вполне оправдано. В 1943 году Крылович в одиночку смог совершить крупнейшую железнодорожную диверсию за всю историю Великой Отечественной — уничтожить почти целиком железнодорожную станцию со стоящими на путях немецкими эшелонами. Вот как это было.
Кто такой Крылович?
Родился он в 1916 году в Минске в семье железнодорожника. Позже она переехала в поселок Осиповичи, там Федор окончил школу и электромеханический техникум. Срочную службу проходил на Дальнем Востоке, принимал участие в боевых действиях на реке Халхин-Гол, а позже даже поучаствовал в непродолжительной советско-финской войне. Домой Федор вернулся героем, а с началом Великой Отечественной одним из первых явился в военкомат. Но там ему было отказано, поскольку на железнодорожников распространялась бронь — их не призывали в армию. На западе страны началась эвакуация и каждый работник железной дороги был на счету. Но враг довольно быстро овладел Осиповичами, Федор с товарищами не успел уйти на восток. Пришлось оставаться на станции. Немцы ввели обязательную трудовую повинность, заставляя всех, а особенно железнодорожников, работать на себя под угрозой расстрела. Остался работать на станции и Федор. Параллельно он вступил в стихийную группу сопротивления, организованную машинистом депо Шведовым.
Но что могли сделать простые железнодорожники без оружия и средств связи с партизанским подпольем? Приходилось вредить, что называется, “по мелкому”: подкапывать пути, устраивать поджоги грузов, сыпать песок в буксы колесных пар. Но со временем даже эти мелкие диверсии проводить становилось все более затруднительно. Осиповичи были центральным немецким железнодорожным узлом в оккупированной Белоруссии. Через станцию ежедневно проходили десятки составов с немецкой техникой на восток. Поэтому охране Осиповичей оккупанты придавали особенное значение. В частности, все передвижения работников по ж/д путям происходили в сопровождении немцев.
Изменения к лучшему наметились только к 1943 году. Связь между стихийными подпольными отрядами и партизанами стала налаживаться, и чекисты из отряда “Храбрецы” смогли передать ячейке Крыловича две магнитные мины английского производства.
Диверсия
В ночь на 30 июля 1943 года электромонтер Крылович заступил в ночную станционную смену. План диверсии у него созрел давно, Федор лишь ждал подходящего момента. И вот за полночь на станцию прибывает состав с топливом назначением на Курск. Крыловичу удалось незаметно вывести из строя выходной светофор. Когда неисправность обнаружили, устранять ее послали именно Федора. В сопровождении немца–охранника он проследовал в горловину станции вдоль состава с цистернами. Мины у него были заранее припрятаны на дне ящика с инструментами и совершенно не выделялись.
Когда немец отвлекся, Крылович смог быстро установить мину под дном головной цистерны (мина была на четырех магнитных ножках, поэтому прилепить ее к корпусу было делом нескольких секунд). Вторую мину он поставил на хвостовую цистерну, когда они уже шли обратно. Мины СПМ, которые установил Крылович, оснащались взрывателем замедленного действия. И после извлечения чеки взрыв происходил примерно через два-три часа. Федор не планировал уничтожать состав на станции, по его расчетам взрыв должен был произойти в пути, ведь поезд с топливом был транзитным и долго находиться на станции не мог.
Но тут случилось непредвиденное: поступило распоряжение переставить состав с топливом да боковой путь, освободив главный ход для литерного с “Тиграми”, прибытие которого ожидалось в ближайшее время. Крылович понял, что взрыв произойдет на станции, поэтому сумел предупредить всех своих подпольщиков, работающих в смене о сложившейся ситуации.
Он успел смениться и уйти домой, когда на станции прогремел первый взрыв. Утреннее небо озарило пламя от горящих цистерн с бензином. Через полчаса рвануло снова. Вверх взметнулся огромный огненный столб – это сдетонировал соседний состав с боеприпасами. Пламя шустро перекинулось на литерный с “Тиграми” и от него на четвертый состав — сборный эшелон с техникой, топливом и людской силой. В нем тоже были вагоны с боеприпасами, поэтому через час после первого, раздался второй оглушительный взрыв, по силе не уступающий предыдущему.
Последствия
По словам очевидцев, казалось, что на станции горело абсолютно все – вагоны, здания, краны и даже рельсы. А снаряды все рвались и рвались. Никто не мог взять в толк, что происходит и откуда возник весь этот апокалипсис. Разбежавшиеся охранники, суматошно палили в небо, думая что огненное пекло устроили советские бомбардировщики, неизвестно как очутившиеся в немецком тылу.
Взрывы и пожары продолжались весь следующий день. Их никто не тушил, просто ждали, когда все утихнет само собой. А потом германские оккупационные власти были вынуждены затребовать саперов из Минска и Могилева для обезвреживания неразорвавшихся боеприпасов.
Когда все, что могло сгореть, сгорело, подсчитали потери. В результате диверсии было уничтожено:
- 5 локомотивов;
- 25 цистерн с бензином;
- 8 цистерн с авиационным маслом;
- 60 вагонов с боеприпасами;
- 20 единиц техники на платформах;
- 12 вагонов с продовольствием;
- угольный склад”;
- козловой кран;
- все станционные постройки;
- около сотни немцев.
Был и еще один весомый результат. Когда начались взрывы, в панике разбежалась вся охрана местного концлагеря и многочисленные узники оказались на свободе. В дальнейшем они пополнили ряды партизан.
Для вермахта последствия диверсии оказались тяжелыми. Кроме того, что германский фронт не досчитался топлива, техники и боеприпасов, была еще и полностью уничтожена крупнейшая узловая железнодорожная станция, в результате чего составы с запада пришлось гнать окольными путями, что серьезно подорвало снабжение передовых частей. В Берлинском Генштабе был устроен грандиозный разбор полетов, после которого полетели головы многих высших офицеров не сумевших организовать охрану крупного железнодорожного узла.
После взрыва Федор с другими подпольщиками из своей ячейки ушел в лес к партизанам и до самого освобождения Белоруссии в 1944 году был командиром диверсионной группы, совершив еще множество подрывов и ликвидаций в тылу врага.
За проведенную “супердиверсию” получили награды трое руководящих товарищей из различных партизанских ведомств. А Федор Крылович вернулся с войны больным и многократно контуженным с одной единственной медалью “Партизану Отечественной войны”. Умер он в 1959 году в бедности и забвении, так и не дождавшись признания своих боевых заслуг. Было ему всего 43 года.
