12 апреля 1961 года — это дата, которая изменила мир навсегда. Юрий Гагарин, простой советский парень с белозубой улыбкой открыл дверь человечеству в новую эру. Он моментально стал любимцем всей планеты, его хотели видеть у себя даже закоренелые противники Советского строя.
После полета он превратился в живую икону — три года встреч, приемов, поездок по стране и миру, общений, выступлений, митингов и фотосессий… А ведь Гагарин был действующий космонавт и хоть мировая слава приятно согревала, душа лежала к дальнейшим полетам. Общественная нагрузка и выступления — это хорошо и, наверное, необходимо, но Гагарин стал уставать от такого всеобщего внимания.
“Гагарин будет много летать”
Еще до трагедии с Владимиром Комаровым в советском руководстве звучало мнение о том, что стране не стоит рисковать Гагариным. Пусть в космос летают другие (тем более, что подготовка в отряде космонавтов не прекращалась), а Юрию Алексеевичу можно найти и более толковое применение, переведя его на безопасную работу.
Разумеется, Гагарин знал о таких настроениях и резко противился мягкому отстранению от программы тренировок. Командир отряда космонавтов, заместитель начальника Центра подготовки — эти должности все дальше и дальше отодвигали его от второго полета в космос. Отчасти его точку зрения разделял и генерал Николай Каманин, занимавший пост помощника Главкома ВВС по космосу. Он считал, что офицеры, входящие в отряд космонавтов, из-за узконаправленных тренировок теряют свои летные навыки. А ведь они являются базовыми для любого космонавта. Отточенная реакция, собранность, способность принимать мгновенные решения в стремительно меняющейся обстановке — всего этого не могли дать ни тренажеры, ни барокамера.
Еще в 1962 году была создана смешанная авиационная эскадрилья под командованием летчика-испытателя Героя Советского Союза полковника Владимира Серегина, а в 1967 году ее преобразовали в отдельный испытательный тренировочный полк, в составе которого числились все действующие и тренирующиеся космонавты.
Гагарин к тому времени заканчивал обучение в Академии им. Жуковского и по планам Каманина он должен был возглавить летную подготовку в отряде космонавтов. Но для этого нужно было восстановить летные навыки. “В этом году Гагарин будет много летать”, — так записал в своем дневнике Николай Каманин.
Возврат к полетам
А космонавт №1 был этому только рад. После сдачи экзаменов в конце зимы 1968 года ему предстояла летная практика на самолете Миг-15УТИ (учебно-тренировочный истребитель). Его особенностью было двойное управление. К середине марта Гагарин практически завершил программу полетов с инструктором. Впереди были самостоятельные полеты на МиГ-17. Но перед этим следовало сдать негласный “экзамен” на право самостоятельного управления.
26 марта 1968 года. Генерал Каманин записал в своем дневнике:
Кузнецов (начальник Центра подготовки космонавтов – авт.) доложил мне, что завтра предполагается выпустить Гагарина в самостоятельный полет на МиГ-17. Просил меня разрешить ему лично проверить на УТИ МиГ-15 подготовленность Гагарина к самостоятельному вылету. Совместный полет Гагарина с Кузнецовым я запретил, прямо заявив последнему, что он давно утратил навыки летчика-инструктора. Я разрешил командиру полка В. С. Серегину проверить завтра технику пилотирования у Гагарина, а генералу Кузнецову приказал лично проверить организацию выпуска в полет Гагарина.
Каманин Н. П. “Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)”
Сам Каманин на следующий день не смог приехать на подмосковный аэродром в Чкаловском, хотя и собирался лично поздравить Гагарина с завершением программы полетов с инструктором. Вылет начался без него.
14 минут на задание
В 10:18 Гагарин и Серегин взлетели на МиГ-15УТИ. Погода в тот день была вовсе не идеальная, более того, именно ее и винят некоторые эксперты в том, что случилось в дальнейшем. Верхний край сплошных облаков располагался на высоте 4 километров, а нижний — всего 600 метров. Полет должен был проходить в эшелоне 4200 метров и фактически облака не препятствовали выполнению задания, но при снижении самолет мог попасть в зону сплошной облачности и потерять возможность устойчивого пилотирования по приборам.
Впрочем, о версиях и причинах пока говорить рано. Задания в пилотажной зоне были несложные, на них отводилось 20 минут, но уже в 10:32 Гагарин доложил на землю об окончании их выполнения и запросил разрешение лететь на базу. Разрешение было получено и после этого “625-й” (позывной Гагарина) на связь больше не выходил.
В 10:50 генералу Каманину доложили, что связь с экипажем Серегина-Гагарина потеряна и через 10 минут у самолета кончится топливо.
Сообщение было очень неприятным, но я надеялся еще, что такой ас, как Серегин, найдет выход из положения, и дело закончится или вынужденной посадкой, или самое большее – катапультированием летчиков. Доложив Главкому о происшествии, я немедленно выехал на Чкаловский аэродром.
Каманин Н. П. “Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)”
С него тут же были подняты в небо вертолеты, на аэродроме собрались все высшие чины ВВС. Надеялись на лучшее. И даже когда в 14:50 командир вертолета Ми-4 майор Замычкин доложил, что видит обломки самолета Гагарина, все были уверены, что летчики живы и находятся где-то рядом.
Оборвавшаяся надежда
Место падение находилось в 64 километрах от аэродрома и в 3 километрах от села Новоселова. Добираться до него пришлось по глубокому снегу. С первого взгляда на обломки стало сразу ясно, что самолет столкнулся с землей практически вертикально. Двигатель и передняя кабина ушли в землю на 6–7 метров, крылья, хвостовое оперение и баки разрушились на мельчайшие детали. Как потом оценили, скорость столкновения с землей была 700–800 километров в час.
При взгляде на картину трагедии стало ясно, что летчики катапультироваться не успели:
Многие детали самолета, парашютов, одежды пилотов мы находили на высоких сучьях деревьев. Через некоторое время обнаружили обломок верхней челюсти с одним золотым и одним стальным зубом. Врачи доложили, что это челюсть Серегина. Признаков гибели Гагарина не было, но и надежды на его спасение катастрофически падали.
Каманин Н. П. “Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)”
Советское руководство теребило генерала — что с Гагариным, жив, разбился? Но проводить поиски было бессмысленно — на улице быстро темнело. Большинство из тех, кто присутствовал на месте трагедии, понимали, что космонавт №1 разбился. Понимал это и Николай Каманин, но все же он хотел стопроцентного подтверждения.
Оно было получено на следующий день. 28 марта сам Каманин и генерал Кутахов практически одновременно заметили на одной из берез большой кусок синей материи. Это оказалась часть лётной куртки. В кармане находился талон на завтрак на имя Гагарина Юрия Алексеевича. Сомнений больше не было — Гагарин погиб.
Останки летчиков собирали буквально по крупицам. В тот же день вечером в Москве они были кремированы, а утром 29 марта началось прощание с погибшими в Доме Советской Армии. В обед следующего дня урны с прахом Владимира Серегина и Юрия Гагарина захоронили в нишах Кремлевской стены.
Разумеется, мир волновал вопрос — как такое могло произойти, в чем причина аварии? Комиссия по расследованию начала работать уже 29 марта. Ее отчет был рассекречен только в 2011 году, но ясности он не добавил. Официально лишь сообщалось, что экипаж из-за изменившейся воздушной обстановки совершил резкий манёвр и сорвался в штопор. Но главный вопрос — что привело к этому? — остался без ответа.
О всех версиях той катастрофы — в заключительной части статьи “55 лет со дня гибели Гагарина”.
