Времена перестройки оставили в памяти гораздо больше отрицательных рубцов, чем положительных воспоминаний. Пора больших надежд, эпоха гласности, смены экономического курса, всеобщего энтузиазма народа, уставшего от тягучего заплесневелого застоя, окончилась громким пшиком.
Но крылатую фразу «Борис, ты не прав!» вспоминают сейчас даже те, кто в силу возраста эту перестройку даже не застал. Выражение стало поистине народным, практически фольклорным. И если по личности Бориса у людей никаких кривотолков нет, то вот о том, кто сказал эти слова и в чем конкретно был неправ Борис, знают далеко не все.
Уральский самородок
Начать стоит с эпохи Андропова. Именно этот генсек в 1983 году привлек на работу в ЦК КПСС первого томского коммуниста Егора Лигачева. 63-летний первый секретарь Томского обкома до этого успешно руководил областью и слыл крепким управленцем. К тому же он был молод – всего 63 года. Не стоит удивляться – в ту пору это был действительно молодой возраст, особенно на фоне престарелого советского Политбюро, по составу которого можно было успешно изучать основы геронтологии.
Егор Кузьмич пользовался полным доверием Андропова. Именно ему тот поручил ответственную работу по подбору новых кадров и обновлению аппарата ЦК. Ну а где искать новых аппаратчиков, как не в регионах? Одна из поездок Лигачева по стране закончилась тем, что на заметку попал первый секретарь Свердловского обкома партии 52-летний Борис Ельцин. Егору Кузьмичу очень понравился стиль руководства «уральского самородка» – прямой, бескомпромиссный Ельцин уверенно рулил уральским регионом, карая и милуя многочисленных чиновников.
Однако выдвижению Ельцина помешала смерть Андропова. Пришедший ему на смену Черненко практически не интересовался кадровой работой, больше беспокоясь о своем здоровье. И лишь только при Михаиле Горбачеве состоялся долгожданный перевод Бориса Ельцина в Москву. Поспособствовал этому Егор Кузьмич, не забывший о своем подопечном. В стране начиналась перестройка и она отчаянно нуждалась в таких вот новых партийных кадрах – решительных, народных, что называется «от сохи».
Благодаря протекции Лигачева Ельцину вскоре достался очень важный партийный пост – в 1985 году его назначили первым секретарем Московского горкома партии, что вмиг превратило Ельцина в одного из самых влиятельных людей в стране.
Вскоре по городу пошли слухи о новом руководителе и его новых методах. Борис Николаевич якобы ездил на работу в трамвае, лечился в обычной городской поликлинике, лично инспектировал магазины и устраивал разносы нерадивым заведующим.
От любви до ненависти
Популярность Ельцина стала расти гигантскими темпами. Возможно, она, а быть может проснувшиеся в нужное время личные амбиции, вскружили политику голову, и вскоре Борис Ельцин стал жестко фрондировать, вступая в словесные перепалки с коллегами по партии.
Все это впоследствии вылилось в открытую критику, правда не самой перестройки, а медленных ее темпов. В октябре ь1987 года Ельцин обрушился на своих коллег с трибуны Пленума ЦК КПСС. Досталось даже самому Лигачеву. Правда, критиковать главу партийного ареопага Ельцин не решился, заявив всего лишь, что вокруг Горбачева начал формироваться культ личности, совсем как при раннем Сталине.
Того, что наговорил Ельцин было вполне достаточно не только для того, чтобы снять его с должности первого секретаря Московского горкома, но и вообще исключить из партии. Виданное ли дело – критиковать партийное руководство!
Но в стране шла перестройка, а она касалась не только экономики, но и отношений внутри партии. Ельцина не стали лишать красной книжицы. Товарищи из ЦК признали его демарш на Пленуме ошибочным, недальновидным, политически близоруким, и сместив с должности «хозяина Москвы», сослали в Госстрой СССР заместителем председателя.
Обличитель пороков
Но в «обойме» Ельцин остался, хотя на дальнейшей партийной карьере можно было поставить жирный крест. Однако Б. Н. не стал отсиживаться в пыльных госстроевских кабинетах. Сначала он переживал свое уничижительное понижение, а со временем понял, что «бунтарем» быть вовсе неплохо. Народ его знал, более того, несмотря на закрытость, то самое выступление на Пленуме ЦК ушло в массы. Уважительно качая головами, люди шептались, что Ельцин «их всех там матом крыл».
В общем, политик решил и дальше развивать амплуа оппозиционера. И вот 1 июля 1988 года на XIX партийной конференции и состоялось то памятное многим событие.
Получив трибуну, Ельцин неожиданно обрушился с мощной критикой на все Политбюро, обвиняя тех в застое, к которому они привели страну. Призывал лишить персональных привилегий всех высших партийных лидеров, требовал своей реабилитации за выступление на Пленуме ЦК, персонально обвинил Лигачева, своего «учителя» в том, что тот тянет страну на дно. Одним словом, Борис Николаевич рвал, метая, аки Зевс-громовержец, словесные молнии с высокой партийной трибуны.
В разгар его пламенной речи неожиданно вмешался Егор Кузьмич:
— Ты, Борис, не прав. Мы расходимся с тобой уже не только в тактике. Борис, ты обладаешь огромной энергией, но эта энергия не созидательная, а разрушительная! Ты свою область посадил на талоны…
Но Ельцин пропустил мимо ушей замечание Лигачева про талоны, продолжая обличать руководство партии.
Конференция закончилась, демарш Ельцина «решительно осудили», и на этом можно было бы поставить точку. Перепалка чиновников хоть и попала на экраны телевизоров (конференцию транслировали, частично даже в прямом эфире), но на людей впечатление не произвела — у народа хватало своих забот, чем следить за перипетиями партийного спора. Известной лигачевского «Бориса» сделал Геннадий Хазанов. В одном из своих монологов на злобу дня юморист постоянно повторял одну и ту же фразу – «Борис, ты не прав». Вот тогда-то она и шагнула окончательно в народ, зажив самостоятельной жизнью.
Ее тут же взяли на вооружение сторонники Ельцина, выходившие на улицы с плакатами «Борис, ты прав!» и даже «Правь, Борис!». Последнее пожелание вскоре и исполнилось. И чем дольше Борис правил, тем сильнее сказывалась его разрушительная энергия, о которой предупредил всех Егор Кузьмич. Только толку от этого предупреждения не было никакого – страна вскоре окончательно распалась.
Ну а людям в память о той эпохе остались пророческие слова товарища Лигачева и его фраза, ставшая крылатым символом советской перестройки.
Великие люди любили громкие слова. Правда, людская молва часто им приписывает фразы, которые они никогда в жизни не говорили 👇:
